Современные политические теории

12.1. ЭНТОНИ ГИДДЕНС: МОДЕРН - ОБЩЕСТВО РИСКА

Крупнейшие политические и социальные мыслители XIX-XX веков Карл Маркс, Макс Вебер, Эмиль Дюргейм, Георг Зиммель и другие много внимания уделяли проблемам критического анализа общества Современности. Всех их отличало стремление определить точку зарож­дения Современности. Отдавая должное преимуществам, связанным с этим периодом в человеческой истории, они все, главным образом, за­нимались его критическим анализом.

ГИДДЕНС, Энтони (род. 1938) — один из крупнейших социальных теорети­ков и политических мыслителей Великобритании. Гидденс родился 18 янва­ря 1938 года. Он учился в Галльском университете, Лондонской школе эко­номики и Лондонском университете. Поначалу он занимался эмпирическими проблемами и его первые труды были посвящены проблеме самоубийства. С 1969 года он преподавал социологию в Кембриджском университете. Он принимал активное участие в международном сотрудничестве, результатом чего стала публикация в 1975 году книги «Классовая структура современных обществ», принесшая ему известность. В следующее десятилетие он опубли­ковал ряд немаловажных теоретических трудов. В 1984 года после многих лет работы он издал свое теоретическое кредо — «Устройство общества: очерк теории структуризации». В 1985 году он был назначен профессором социологии Кембриджского университета. В настоящее время он является ректором престижной Лондонской школы экономики и политической науки.

Для Маркса Современность была связана, прежде всего, с капитали­стической экономикой. Он признавал прогресс, достигнутый капитали­стическим обществом по сравнению с более ранними обществами, од­нако большая часть его работ посвящена критике данной экономиче­ской системы и ее недостатков (отчуждения, эксплуатации и т.д.).

Для Вебера отличительной чертой современного мира стала экспан­сия формальной рациональности за счет других типов рациональности, что привело в конце концов к появлению «железной клетки» рацио­нальности. Люди во все большей степени оказываются запертыми в этой клетке и, как следствие, все в меньшей степени оказываются в со­стоянии выражать присущие человеку черты. Разумеется, Вебер при­знавал преимущества прогресса рациональности, например, усиления бюрократии по сравнению с более ранними организационными форма­ми, но больше всего его волновали проблемы, связанные с рационали­зацией. Конечно, современный мир рубежа XX и XXI веков сильно от­личается от того, который анализировал Вебер столетие назад.

Из сегодняшних теоретиков, сохранивших определенную преемст­венность с «классикой», следует назвать Энтони Гидденса — нынешне­го ректора знаменитой Лондонской школы экономики и политической науки. Начало Модерна он прослеживает с XVII столетия и определяет его индийским словом Джагернаут¹. Точнее, он использует этот термин для обозначения развитой стадии Современности (позднего, или высо­кого Модерна). Тем самым, Гидденс выступил против тех, кто утвер­ждает, что мы уже вошли в постмодернистский мир,хотя и допускает возможность какого-то типа постмодернизма в будущем. Мы все еще живем в современном мире, но он сильно отличается от современности Вебера и Маркса, полагает Гидденс.

Вот как Гидденс описывает «Джагернаут» Современности:

«...неуправляемый мотор огромной мощи, которым мы можем будучи людьми управлять до определенной степени, но угрожающий выйти из-под контроля и разлететься на части. Джагернаут громит тех, кто сопро­тивляется ему, и хотя иногда кажется, что он движется по прямой доро­ге, время от времени он вдруг бросается в разные стороны, предвидеть эти броски невозможно»².

¹  Джагернаут — в индийской мифологии одно из воплощений бога Вишну. Обычно этим понятием обозначается безжалостная, неумолимая сила.

²GiddensA.TheConsequencesofModernity.L., 1990.P. 136.

Современность как форма Джагернаута — исключительно подвиж­на. Это «неуправляемый мир», который ни по своим масштабам, ни по динамике не имеет аналога ни в одной предшествующей системе. Кро­ме того, Гидденс полагает, что этот новый мир отнюдь не однолинеен. Он состоит из множества конфликтующих частей. Джагернаут движет­ся сквозь время и пространство.

Современность может быть определена через пять основных инсти­тутов:

1.  Капитализм, который характеризуется товарным производством,

частной собственностью на капитал, наемным трудом и классо­вой системой.

2.  Индустриализм, предполагающий использование колоссальных энергетических ресурсов и машин для производства товаров. Влияние индустриализма не ограничивается сферой потребления, он оказывает воздействие и на другие сферы жизни — транспорт, коммуникацию!, даже быт.

3.  Надзор — новая характеристика, присущая именно Модерну, ко-

торая была впервые отмечена Мишелем Фуко. Гидденс опреде­ляет ее как способность наблюдать за поведением подданных.

4. Контроль над инструментами насилия, в том числе военной си-

лой. Сюда входит также индустриализация войны.

5.  Национальное государство, радикально отличающееся от форм

государственности эпохи до-Модерна. Для исследований нашей эпохи характерен больший акцент на национальном государст-ве,нежели на обществе.

Что же обеспечивает динамизм Современности? Гидденс называет три характеристики Модерна, предопредляющие характер его развития. Во-первых, разделение времени и пространства. Оно, как и все по­ложения у Гидденса, носит нелинейный характер. Оно диалектично. В обществах, предшествующих Современности, время всегда было связа­но с пространством (например, два дня пути). С развитием модерниза­ции время было стандартизировано, а тесная связь между временем и пространством нарушилась. С этой точки зрения, и время, и простран­ство «утратили» свое содержание; никакое время или пространство уже не могло быть предпочтительным. Они превратились в чистые формы. В обществах до-Модерна пространство в значительной степени опреде­лялось физическим присутствием, то есть локальными местностями. С наступлением Современности время и пространство начали все больше отдаляться друг от друга. Поддержание отношений с теми, кто отсутст­вует или находится далеко, становятся обычным делом. Гонца сменила хорошо организованная почта. На смену почте пришел телефон, во всех его статичных, мобильных или спутниковых разновидностях.

Разделение между временем и пространством привело к некоторым немаловажным последствиям:

1)  оно сделало возможным создание рационального способа орга­низации (например, бюрократии) и национальных государств, обладающих большой внутренней динамикой (в отличие от об­ществ до-модерна), и способных увязывать локальную и гло­бальную сферу;

2)  оно привело к рационализации взглядов на всемирную историю и позволило искать в истории то, что сформировало настоящее;

3)  подобный раскол является важнейшей предпосылкой высвобож­дения, придающего динамизм развитию.

Во-вторых, высвобождение означает выход социальных отношений локального контекста взаимодействий и их рекрутирование в неопреде­ленном времени-пространстве. В современном обществе действуют два типа механизмов высвобождения:

1.  Символы (например, деньги). Мы можем взаимодействовать с другими людьми, находящимися далеко от нас во времени и про­странстве. Так, мы можем из Москвы перевести деньги через банк «Барклай», штаб-квартира которого находится в Англии, нашему приятелю, который в это время путешествует по Индоне­зии. Или, например, воспользоваться деньгами от продажи домика, который наш дедушка купил на южном берегу Крыма лет 50 назад.

2. Системы технических достижений или профессиональных экспер-

тиз. Например,международное сообщество политологов — Меж­дународная ассоциация политической науки (IPSA). Экспертные системы помогают строить дома, в которых мы живем, и автомо­били, на которых мы ездим. Без профессиональной экспертизы не обходится почти ни одно действие в человеческом обществе. Эксперты, таким образом, помогают преодолевать время и рас­стояние. Однако здесь важнейшую роль играет доверие. Так, для того, чтобы финансовая и правовая системы были работоспособ­ными, необходимо, чтобы люди им доверяли.

В-третьих, Гидденс называет в качестве еще одной характеристики динамизма современности рефлективность. Она имеет особый смысл, поскольку социальная и политическая практика постоянно изучается и реформируется в свете новой информации. В современном мире все открыто для рефлексии, включая и саму рефлексию. Рефлективность предполагает доверие к абстрактным системам, в частности, к эксперт­ным оценкам. А это, по Гидденсу, предполагает возникновение зоны риска, ибо не всякая абстрактная система верна (позитивисты сказали бы, что никакая — не верна). Риск — глобальный феномен (ядерная война может уничтожить нас всех), и все большее число событий ока­зывает влияние на громадные массы людей. Поэтому Гидденс и называет Современность Джагернаутом, то есть нашему миру сегодня прису­ще онтологическое отсутствие безопасности.

Что же случилось? Почему мы должны страдать от негативных по­следствий наступления Современности? Гидденс называет четыре ос­новные причины:

1. Ошибки создателей этого мира.

2. Ошибки управляющих современным миром.

3. Ненамеренные последствия благих намерений.

4. Ошибочность нашего знания об обществе.

Гидденс полагает, что никакой точный социальный прогноз о даль­нейшем развитии общества невозможен в принципе. Поэтому совре­менный мир не контролируем. Однако это не означает, что мы обрече­ны на вечные ошибки вследствие недомыслия. Гидденс предлагает в качестве панацеи утопический реализм. Иными словами, он пытается найти баланс между утопическим идеалом и реальностью жизни в со­временном мире. Он высоко оценивает роль социальных движений, способных снизить риски Современности. Таким образом, Гидденс все же остается оптимистом.

Гидденс полагает, что Модерн — это культура риска. Дело не в том, что социальная жизнь носит более рискованный характер, чем следова­ло бы. Скорее, концепция риска становится фундаментально значимой для того способа, с помощью которого действующие лица и техниче­ские специалисты организуют социальный мир. Модерн ограничивает риск в целом ряде сфер общественно-политической жизни, но в то же время он создает новые зоны риска, неизвестные в другие времена.

Дальнейшее развитие эта проблема получила в нашумевшей работе Ульриха Бека «Общество риска: к новой Современности».³ По мнению Бека, мы продолжаем жить в условиях Модерна, однако в его новой форме. Предшествующая «классическая» стадия Модерна ассоциирова­лась с индустриальным обществом, а зарождающаяся новая Современ­ность связана прежде всего с обществом риска. Мы еще не живем в об­ществе риска, но уже ушли из индустриального общества. Это означает, что современное общество содержит в себе элементы обоих Модернов. Более того, общество риска вообще можно рассматривать как форму индустриального общества, поскольку многие риски вытекают из дея­тельности промышленности.

«Подобно тому, как модернизация разрушает структуру феодального общества в девятнадцатом веке и создает индустриальное общество, —

³Beck U. Risk Society: Toward a New Modernity. L., 1992.

пишет Бек, — модернизация сегодня разрушает индустриальное обще­ство, и приходит другая Современность»⁴.

Иными словами, мы наблюдаем сегодня не конец, а начало Современ­ности, то есть Модерна, выходящего за пределы «классической» версии.

Что представляет собой эта новая Современность? И как с ней свя­зано общество риска?

Бек называет ее рефлексивной Современностью. Логика его рассуж­дений такова: Процесс индустриализации начался на Западе. Это озна­чает, что люди во все большей степени становятся свободными от структурных ограничений и, как следствие, в большей степени способ­ны заниматься рефлексивным творчеством не только для себя, но и для общества, в котором они живут. Люди все меньше зависят от класса, к которому принадлежат, и действуют вполне самостоятельно. Опираясь на собственные ресурсы, люди становятся все более рефлектирующими. Возникают новые социальные отношения и новые социальные связи на основе индивидуального выбора.

Современная фаза развития общества имеет множество признаков предшествующего, индустриального общества. Главным вопросом ин­дустриального общества был вопрос о богатстве и его распределении. В сегодняшнем обществе основной вопрос — это проблема предотвраще­ния или, в крайнем случае, минимизации риска. В «классическом» Мо­дерне идеалом было равенство, в сегодняшнем — безопасность. В «классической» Современности люди стремились к солидарности ради позитивной цели равенства, в развитом Модерне солидарность служит негативной и оборонительной цели спасения от множества опасностей.

Риск, как правило, создается источниками богатства в современном обществе. Так, побочные плоды производства создают опасности не только для конкретного общества. В силу процессов глобализации, они могут представлять опасность для мира в целом. Опираясь на концеп­цию пространства/времени, Бек утверждает, что современные риски не ограничиваются ни местом (индустриальный выброс в одной стране может нанести ущерб другой, даже отдаленной стране), ни временем (Чернобыль может сказаться и на будущих поколениях).

В новом Модерне теряет свое значение и классовая структура обще­ства. Бек пишет:

«История распределения риска показывает, что подобно богатству, рис­ки только в инверсионном плане связаны с классом: богатство аккуму­лируется наверху, риск — внизу. С этой точки зрения, риск только уси­ливает, а не уничтожает классовое общество. Бедность привлекает мно-

⁴Ibid.P. 10.

жество рисков. Богатые (по уровню доходов, власти, образования) при­обретают, наоборот, безопасность и свободу от риска»⁵.

То же самое относится и к нациям. Богатые страны умеют избавлять­ся от многих рисков, бедные, похоже, притягивают их.

Традиционная сфера политики, правительство теряет власть, по­скольку самые большие риски возникают благодаря появлению так на­зываемых субполитик, например, политики крупных компаний, иссле­довательских центров и т.д. Именно в субполитических системах во­площаются структуры нового общества ради высшей цели — прогресса знания, которые попросту игнорируют и парламентские системы, и оп­позицию. Бек называет этот процесс «распадом политики», когда поли­тику уже больше не осуществляет централизованное правительство, а она становится сферой контроля разнообразных субгрупп, равно как и отдельных индивидов. Эти субгруппы и индивиды могут быть более рефлексивны и самокритичны, нежели централизованное правительство и они, как правило, лучше справляются с проблемами, порождаемыми Современностью. Таким образом, диалектика заключается в том, что развитый Модерн одновременно генерирует как беспрецедентные рис­ки, так и рефлексивные способности справляться с ними.