Тип общества и характер социальных отношений в советской России

5.2. Становление нового постсоветского этапа этакратизма

Совершенно очевидно, что тот путь, на который с неизбежностью встала Россия, означал отсутствие равенства условий жизненного старта для граждан вне зависимости от их имущественного положения, места во властных структурах и т.д. Мечтам демократов о совершении подлинной и действительно народной приватизации, а соответственно немедленном складывании демократического капитализма и конкурентного рынка с дина­мично развивающимся малым и средним предпринимательством не довелось сбыться. Этот проигрыш был запрограммирован всей историей нашего тота­литаризма, авторитаризма, "азиатчины", существовавших в России многие поколения.

Итак, в противовес ожиданиям многих российских интеллектуалов и власть, и собственность остались преимущественно в руках советской но­менклатуры, повернувшей процессы приватизации и формирования новой властвующей элиты в свою пользу. Автор согласен с мнением Ю.Буртина о природе сложившейся в постсоветской России социально-экономической системы как номенклатурного капитализма, точнее - этакратиз­ма в новой фазе его развития. Я высказывал эту точку зрения в течение ряда лет, но Буртин исключительно глубоко обосновал суть складывающей­ся в России социально-экономической системы: "В сущности, это вовсе не капитализм, а особая,  коммерсиализированная перелицовка "реального со­циализма"...

Капитализм - царство частной собственности... Что касается "но­менклатурного капитализма", то... в нем господствует принципиально иной вид собственности. Ее называют "приватизированной", что по смыслу слова является синонимом "частной", однако она представляет собой вполне оригинальное явление и по ряду существенных признаков совершен­но ей противоположна." Ю.Буртин при этом отмечает, что частная собс­твенность "носит производительный, созидающий характер. Частным здесь является не только присвоение собственности, но и ее производство... нормой является преобладание производства над присвоением... У нас же все иначе. Частный принцип действует здесь в основном в сфере присвое­ния, которое отнюдь не лимитировано производством. Предметом частного номенклатурного присвоения сплошь и рядом оказывается стоимость, в создании которой соответствующие лица не принимали никакого или почти никакого участия: производительные силы, накопленные трудом и лишения­ми многих поколений, богатства российских недр, бюджетные средства."

Отсюда следует, что если частная собственность сопряжена с от­ветственностью, эффективностью ее производительного использования, то российские владельцы "частной собственности за общественный счет" ос­вобождены от ответственности и риска, их богатство не зависит от их хозяйственной деятельности.

"Капиталистическая частная собственность универсальна... она яв­ляется достоянием всех - будь то хотя бы собственность на свою рабочую силу, на свои интеллектуальные способности, на свое жилище и т.д. "Приватизированная" собственность - достояние немногих. Как и ее пред­шественница, корпоративная собственность советского правящего слоя, она представляет собой сословную привилегию и очень дорожит этим своим анахронистическим феодальным статусом. ...современный капитализм и но­вый российский строй не просто далеки друг от друга: они антиподы".

Дело, конечно, не только в собственности. В стране попрежнему нет ни свободного рынка, ни демократии. Принципиально различны по сравне­нию с капитализмом типы личности, этика, все основные цивилизационные черты. [Буртин 1997, с. 174, 175, 164; см. также Буртин 1998]

         Для того, чтобы добиться такого "успеха", правящие круги перело­мили демократическую активность масс, удержали Россию от демократичес­кой революции, наподобие тех, что прошли в Венгрии, Польше, Чехии, странах, вставших на путь подлинно капиталистического и демократичес­кого развития. Как откровенно и точно высказался Б.Н.Ельцин: "В сен­тябре - октябре (1991г.) мы прошли буквально по краю, но смогли убе­речь Россию от революции". [Российская  газета.  20  августа  1992г.]

          Есть, конечно же, и другие оценки и определения современного рос­сийского социума. Возьмем, к примеру, получившую обширные отклики на Западе, но не замеченную нашими аналитиками, книгу шведского ученого Стефана Хедлунда под весьма определенным названием "Русская "рыночная" экономика: скверный случай грабительского капитализма" (1999г.) Автор подчеркивает, что корни современных российских бед следует искать в "древней Московии". Относительно ельцинского режима он замечает, что в ситуации, когда наступил коллапс советской системы, новый режим занял­ся не созиданием, а разрушением и искоренением всех остатков прошло­го.В условиях разрушения государственности клептократы столь успешно разграбили остатки советской экономики, сосредоточили столь значитель­ные богатства, что даже после коллапса августа 1998г. они оставались победителями, правда, находящимися перед дилеммой оказаться заключен­ными. [Hedlund 1999, p. 338]

По мнению профессора Кембриджского университета Дэвида Лэйна, в России проводилась неолиберальная политика "в масштабе, беспрецедентном даже для англо-американского капитализма". Результат: "...можно опре­делить Россию как "хаотическое" социальное образование. Это образова­ние может быть определено как социальная и экономическая система, ко­торой не хватает институциональной координации и которая способствует социальной фрагментации: целям, праву, правящим институтам и экономи­ческой жизни недостает согласованности. Ее отличительными чертами яв­ляются неопределенность в отношении будущего, разобщенность элиты, от­сутствие системы господствующего и промежуточного класса - посредни­ка, смесь из различных каналов обмена, криминализации и коррупции; предприниматели, стремящиеся только к извлечению прибыли;  неадекватное выражение политических интересов;  экономика в состоянии упадка, ха­рактеризующаяся инфляцией, безработицей и бедностью. ... хаотическая социальная формация - это какая- аномалия. Стабильность такой системы сомнительна.

     ...Капитализм как экономическая система, которая систематическим образом поддерживает накопление капиталов, не был установлен (подчерк­нуто мною. - О.Ш.). ... Сети личных связей, имеющих отраслевую, регио­нальную и бюрократическую основу, определяют результаты деятельности в большей степени, чем рыночная активность." [Лэйн 2000, c.15-16] Очевидно из приведенных слов, что Лэйн, по сути дела, близок к моей позиции.

        К этому можно добавить суждение М.Кастельса, который оценил пореформенное российское десятилетие как "бесконечный переход от сюрреалис­тичного социализма к нереальному капитализму." [Кастельс, Киселева 2000, c.46]

Академик Н.А.Симония разрабатывает концепцию бюрократического со­циализма, чье становление в России, по его мнению, приходится на 1992-1998 гг. Он пи­шет: "И в стране, и за ее пределами идет ожесточенный спор между сто­ронниками "западной" и "азиатской" ориентации. Раздаются, правда, и голоса, ратующие за "особый" российский путь развития (я бы сказал точнее - за особый синтез отдельных элементов западных и азиатских мо­делей развития с российской "почвой"), но активных сторонников подоб­ного подхода немного, и голоса их обычно тонут в шумном хоре адептов крайних позиций." Сформировавшийся феномен российского бюрократическо­го капитала своими предшественниками иимеет страны "с богатыми истори­ческими традициями бюрократического управления" (гоминьдановский Китай, Индонезия, Южная Корея и т.д.). В этом перечне у Симонии мы не находим стран европейского цивилизационного ареала. По мнению автора, толчком к "массовому, практически безграничному формированию бюрократического капитализма" послужила гайдаровская либерализация...

          Важной особенностью становления этой формы капитализма в России явилось то, что отсутствие консолидированной и сильной государственной власти имело своим следствием, во-первых, полную свободу рук для бюрок­ратии, ее фактическую неподконтрольность верховной власти и, во-вто­рых, фрагментарность бюрократического капитала."  [Симония 2000, c. 42, 45]

        С особой прозрачностью сохраненность этакратических отношений сказалась на функционировании института собственности, где в новой оболочке проявили себя ключевые для данного типа общества отношения «власть – собственность».

Принципиально важным  направлением государственной    политики в стране, переходящей от этакратической к частнособственнической системе, должно было бы стать  регулируемое формирование класса собственников - предпринимателей. Именно они должны послужить опорным каркасом эффективной постиндустриальной экономики. Но на протяжении всех лет реформирования экономики в России малое и среднее предпринимательство вынуждено было преодолевать бесконечные притеснения и бюрократические препоны, как факт – малое и среднее предпринимательство у нас пока занимает более или менее нормальную нишу только в торговле и производстве некоторых продовольственных товаров. А ведь такое предпринимательство составляет неотъемлемую часть здоровой экономики процветающего общества. В развитых рыночных экономиках мелкое и среднее производство обеспечивает 60-80% общей занятости. У нас в России – порядка 11-12.

Неоправданно низкие темпы развития среднего и малого предпринимательства препятствуют достижению и главных социальных целей, традиционно обеспечиваемых системой эффективно функционирующих предприятий этого типа: создание новых рабочих мест, в том числе для молодежи и незащищенных слоев общества, обеспечение снижения социальной напряженности и экономического неравенства.

Если обратиться к законодательным и нормативным актам, то  может сложиться впечатление, что в стране  созданы необходимые предпосылки для реализации эффективной государственной политики поддержки предпринимательства, условия для ускоренного его развития и превращения в стратегический фактор социально-экономического развития. В соответствии с Конституцией РФ каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом экономической  деятельности. В Российской Федерации регламентация отношений в сфере предпринимательской деятельности осуществляется гражданским законодательством. Так в Гражданском кодексе  РФ (Ст.2) прямо указывается, что «гражданское законодательство регулирует отношения между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность или с их участием». Причем можно даже посчитать, что в системе российского гражданского права формируется определенная совокупность взаимодействующих гражданско-правовых норм, регламентирующая относительно самостоятельную систему общественных отношений, которые могут составлять особый и относительно самостоятельный гражданско-правовой институт - предпринимательское право. Наше гражданское право формально обеспечивает основные права и свободы предпринимателей. К ним относятся принципы: дозволительной направленности гражданско-правового регулирования, равенства правового режима для всех субъектов гражданского права, недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, неприкосновенности собственности, свободы договора, свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств по территории Российской Федерации.

      Вместе с тем, анализ имеющихся статистических и аналитических данных о состоянии и динамике развития предпринимательства показывает, что в  Российской Федерации лишь формально созданы (и то – в незавершенном и противоречивом виде) правовые предпосылки эффективной предпринимательской деятельности. Что касается предпринимателей, то, по данным прессы и материалам интервью, проведенным в 2003г.нашим сотрудником Г.Туматовой, условия внешней среды бизнеса ими самими оцениваются как дестимулирующие. Это относится и  к реальной правоприменительной практике, и к самому действующему законодательству, включая новые законы, принятые за последние три года.

 Судя по отзывам самих бизнесменов, новые законы не устраняют существующие противоречия в законодательстве, которое регулирует различные стороны предпринимательской деятельности. Более того, новые законы ослабили социальную защищенность бизнесменов, поскольку они не взаимоувязаны с  продолжающей действовать ранее созданной законодательной базой. Общепризнанным в мировой практике является положение, что норма, принятая более поздним законом, в случае обнаружения каких-либо правовых коллизий имеет приоритет над нормой, принятой более «ранним» законом. Однако действующее законодательство не содержит обозначения такой приоритетности. Реальная арбитражная практика также не подтверждает опыта применения подобной приоритетности. Существенным негативным фактором является непрозрачность системы налогообложения, что позволяет государству веcьма вольно обращаться с бизнесом.

По мнению большинства предпринимателей, гораздо эффективнее при проведении хозяйственных споров обращаться куда угодно, но только не в государственные судебные инстанции. Так, обращаться в Арбитражный суд бесполезно. Во-первых, невозможно предсказать исход дела из-за противоречивости законодательства; во-вторых, чрезмерно велики сроки судебного разбирательства; в-третьих, отсутствует надежда на исполнение решения. Кроме того, и это самое тревожное, 42% в ходе разбирательств лично столкнулись с силовыми методами, а 3% стали прямыми жертвами силовых вымогательств. По мнению предпринимателей, без силового вмешательства решение хозяйственных споров практически невозможно. Причем нелегальные силовые формирования далеко отходят на второй план. Выигрывает тот, кто имеет отношения с незаконно действующими государственными структурами - судом, милицией, прокуратурой. Положение особенно напряженно в провинции. [Новая газета 2003, с. 2] В результате обычной стала практика силового захвата предприятий у их законных владельцев. Только в Москве ежегодно происходит до 300 захватов предприятий. [Известия 2003]

 Об этой проблеме, как в фокусе отражающей характер функционирования института частной собственности в постсоветской России, стране в институциональном смысле скорее познеэтакратической, чем незрело буржуазной, писал президент Фонда «Индем» Г.А.Сатаров. Приведу значительную выдержку из его статьи «Кто исправит наших акул»: «Конечно, «недружественное поглощение» существует везде, где есть нормальный свободный рынок. Но там он служит обычно одним из инструментов санации рынка, смены неэффективного менеджмента на эффективный… И все происходит в рамках закона.

У нас не так.

Во-первых, наш захват осуществляется целиком на основе коррупционных схем.

Во-вторых, объектом атаки у нас  становятся успешные предприятия.

…Значит, в стране опасно становиться доходным, открываться, привлекать инвестиции…

В-третьих, захваченная собственность, как правило, приводится в полную экономическую негодность: активы выводятся, менеджмент разрушается, собственность распродается, люди теряют работу, а бюджеты разных уровней лишаются налоговых поступлений».

По компетентному мнению Г.А.Сатарова, серьезны последствия и в политической сфере. Здесь возможны две линии поведения бизнеса. Первый – обращение к альтернативным методам  защиты, т.е. практически обращение к практике 1990-х годов по взращиванию теневого государства.  Второй – менять государство, менять власть. «Во что это может вылиться – непредсказуемо». [Сатаров 2003]

В этих условиях сохраняются и реализуются возможности осуществлять коррупционные сделки, поскольку административные барьеры для осуществления законопослушного предпринимательства практически непреодолимы для малого и среднего бизнеса, особенно в секторах новой, прежде всего информационной, экономики, где высок удельный вес нуждающегося в поддержке венчурного бизнеса. Отсюда не случаен незначительный удельный вес малого и среднего предпринимательства в экономике России, а главное - отсутствие  какого-либо роста его доли и роли. Защищены, но не законодательством, а неформальной практикой, прямой связью с правительством и администрацией Президента только крупнейшие собственники, федеральные и межрегиональные олигархи.

По расчетам экономистов из МГУ, относящимся к 2001г., из-за потерь бизнеса от чиновничьих ловушек и преград чистые потери ВВП составляют 7,7 млрд. долл. в год. Сюда входят затраты на регистрацию предприятий (от 200 до нескольких тысяч долл.); лицензирование (применяемое в других странах лишь в виде исключения);  согласование проектной документации (до 100 согласований) и т. д. Только на федеральном уровне  существует около 60 инспекционных служб, к этому следует добавить службы органов субъектов федерации и местного самоуправления. По данным Круглого стола бизнеса Москвы, чтобы начать малый бизнес в столице, в том же 2001г. нужно было иметь 4 000 долл., из которых до 1 500 уходили на преодоление чиновничьих барьеров. Гигантская масса посреднических фирм и фирмочек, созданных чиновничеством для своего прокорма, грабит бизнес через принудительные экспертизы и другие навязываемые услуги. Косвенные потери национальной экономики в связи с этим составляли на тот же 2001г.  5–7 % ВВП, прямые потери населения, в расчете на семью, достигают 550 руб. в месяц за счет добавок к ценам товаров [А.Аузан, П.Крючкова, с.75, 77; Известия  2001г; Известия 2001в; Новая газета 2001а].

ВНИИ МВД провело исследование положения малого предпринимательства  в Воронежской области и подготовило «Аналитическую записку». В ней, в частности, приведены такие данные: «Рэкет государственных служащих увеличивает и без того высокий риск и материальные издержки, связанные с предпринимательской деятельностью.  В результате до 40% малых предприятий в течение года прекращают свою деятельность и еще 20-25% вновь созданных не могут приступить к работе.

..По мнению 57% опрошенных предпринимателей, наиболее распространенной и опасной формой монополистической конкуренции является создание коррумпированными чиновниками собственных предприятий через подставных лиц».  [Новая газета  2001в].

По данным опроса, проведенного мною с коллегами в Москве, Санкт-Петербурге, Воронеже среди кризисных групп населения, ни один из прорвавшихся в малый бизнес, т. е. принявших ответственность за себя и свою семью, не получил ни рубля кредитов от государственных органов, в том числе  и от службы занятости.

Анализ жалоб предпринимателей, адресованных Российскому союзу промышленников и предпринимателей (лето 1993г.) показал, что особенно раздражает бизнес издевательская регулярность административных проверок, сопровождающихся, как правило, чиновничьим вымогательством взяток. На 51% предприятий такие проверки проводятся чаще одного раза в месяц, реже одного раза в месяц – на 26%. Предприниматели пишут о том, что государственные органы регулярно открыто нарушают законодательство; 40% писем – это жалобы на местные органы власти, 34% - на региональные органы, 26% - на федеральные. Для сравнения: суммарный уровень давления со стороны «контрагентов» отметили в своих письмах 22,1%; со стороны банков – 13%. На состоявшемся в мае 2002г.  совещании по малому предпринимательству в Воронеже  прорвавшиеся на трибуну представители деловых людей показали, что лихоимство чиновников, особенно из правоохранительных органов, разоряет бизнес. По их подсчетам, в казну попадает максимум 20% всех платежей, производимых бизнесменами, а остальное образуют взятки и поборы во внебюджетные фонды.[ Новая газета 2003 (2), с. 2; Новая газета 2002, с. 15]

     Наш вывод таков. Сложившиеся отношения власти и бизнеса, когда бизнес выступает как зависимый и манипулируемый властью социальный субъект, есть органическая характеристика современной социетальной системы России как системы позднеэтакратической.