Тип общества и характер социальных отношений в советской России

Автор: | Год издания: 2003 | Издатель: Москва: ГУ-ВШЭ | Количество страниц: 377

6.3.Российское чиновничество - порождение советской номенклатуры

Другой привилегированной группой общества, помимо крупных   собственников, в период ельцинизма стало, точнее – сохранило и укрепило свои позиции, российское чиновничество, прямое продолжение советской номенклатуры. Численность же чиновников в стране поражает – 1,34 млн. человек (без силовых ведомств) [Известия 2001е]. Несколько скромнее измеряет численность работников, занятых в органах государственной власти и местного самоуправления В.Е.Гимпельсон. По его данным, на 1994г. чиновников было 1,004 млн., в 2001г. – 1,114 млн. При этом он включил в подсчет только «чистых» управленцев, без  работников, их обслуживающих, и без технического персонала (программистов, инженеров и т.д.). [Гимпельсон 2002] Не учтены также «подснежники», т.е. лица, содержащиеся в различных организациях, но реально трудящиеся в аппарате управления. Так что не исключено, что данные   в 1,3 -1,4 млн. чиновников отнюдь не преувеличены.

         Включение бывшей номенклатуры в новые социальные и политические институты проходило сравнительно медленно; это были годы исторической паузы, необходимой для того, чтобы правящий слой убедился в своей защищенности, а его представители смогли найти свои "экологические ниши". В этих условиях любое резкое движение в сторону перераспределения власти могло привести к необратимому конфликту с непредсказуемыми последствиями. Не случайно вернулись в политическую элиту активные противники новой власти: и организаторы августовского путча 1991 г., и октябрьской смуты 1993 г.

       Характерны данные исследования российской элиты 1993 г. В административной элите Центра 60,1 % сохранили свой статус, имевшийся до августа 1991 г.; 27,2 % - повысили его; снизился статус у 12,7%. Еще меньше изменений произошло в составе дипломатической элиты: здесь сохранили статус 79,0%, повысили - 17,7%. Генералитет, верхушка армии в большинстве либо сохранили прежние позиции (35%), либо были повышены в чинах и званиях (47,5%). Также выглядят и перемены в положении политической элитной группы: сохранение статуса - у 76,6 %; его рост - у 10,3 %. Высока была стабильность и региональной элиты: сохранили свой статус 52,5%, повысили - 40,0%. [Политическая элита России 1995]

     Анализ показывает, что политики, прошедшие все ступеньки номенклатурной карьеры в советские времена, занимали и продолжают занимать ключевые позиции в региональной элите - вплоть до президентов республик, губернаторов краев и областей. За 1994 -  2000-е гг. резко возросла роль "старых" кадров на федеральном уровне, естественно, с учетом демографических подвижек. И здесь совершенно органичен процесс усиления влияния представителей спецслужб, входивших в суперядро советской номенклатуры. По данным, приводившимся в отечественной печати, на июль 2003г. более 6000 выходцев из органов безопасности занимали высшие государственные должности.  [Новая газета (3) 2003] По расчетам О.В.Крыштановской, доля военных и представителей спецслужб во властных структурах в 2002г. составила 25,1% против 11,2% в 1993г. При этом доля лиц, входящих во власть и имеющих ученую степень, за те же 10 лет снизилась с 52,2 до 21,0%.По ее оценке,  в ключевые министерства и ведомства внедряются люди из действующего резерва госбезопасности. Они занимают позиции не на высших ступенях чиновной иерархии, а начиная с должностей заместителей министров. Предположительно к 2003г. в аппарате правительства резервисты спецслужб составляют около 30%. Так, в Минэкономразвития четверо заместителей министра сохраняют погоны. Одну из своих статей О.В.Крыштановская справедливо озаглавила: «Режим Путина: либеральная милитократия?». В этой статье она отмечает, что военные институты «меньше поразила коррупция, ими было легче управлять, они продолжали подчиняться приказам…» Она же подчеркивает, что «присущий военным структурам авторитарный стиль может быть перенесен на все общество». «Правда, -добавляет автор, - военные «путинского призыва» прошли школу демократизации, работали в коммерческих структурах или за границей. Их внутренний авторитаризм трансформировался, стал условнее». [Крыштановская (1)2002; Московские новости 2003]

    Добавим, что немалое число неофитов в политических верхах являются выходцами из семей, принадлежавших к элитным группам в прежней властной иерархии.

От представителей власти можно нередко услышать соображения о том, что ни численность чиновников, ни их блага не сказываются существенно на распределении ВВП, но отметим, прежде всего, что даже если бы эти суждения были верны, то остается весьма значимой в российских условиях проблема социальной справедливости. Писатель-фронтовик В. Кардин, выражая доминирующее в обществе настроение, писал: «…нигде нет такого разрыва в материальном обеспечении ветеранов и государственных сановников.

Ну и пусть они получают, пусть даже увеличат нынешние зарплаты. Но пускай, как дурной сон, исчезнет система спецобслуживания высших эшелонов,  и чиновник раскошелится на собственный автомобиль, на оплату бензина и шофера, пусть, наконец, кончится баснословная халява – спец. рейсы, спец.  санатории и т. д.» [Новая газета 2001б].

Как известно, социальные привилегии – органичная часть этакратической системы – неизбежно входят в социальную политику этой системы. Сохранение и даже расширение оставшегося с советских времен внерыночного распределения значительной части ресурсов, контролируемых государством, в качестве благ и услуг правящему слою является доказательством не буржуазно-демократического, а постэтакратического характера социальной политики.

Ограничусь некоторыми примерами. Пока идет длительная дискуссия о пенсионном обеспечении основной массы населения, без всякой огласки установлены пенсии чиновникам в размере 75 % от их заработной платы, которые они могут в определенных случаях получать,  не достигнув 60-летнего возраста. В 2003г. парламентская фракция «Яблоко» обратилась в Конституционный суд по поводу неконституционности наличия привилегированной пенсионной системы, не связанной с системой общегражданских пенсий. [Известия (2) 2003] На обслуживание парка персональных автомашин государство затрачивает ежегодно 1,5 млрд долл. В стране разъезжает 605 тыс. этих автомашин, регулярно обновляемых, что составляет дополнительную сумму крупных затрат. Для сопоставления, в США у правительства имеется всего 40 автомашин. Каждый депутат Государственной Думы обходится нации в 10 тыс. долл. в месяц. Можно предположить, что каждый из чиновников высокого ранга обходится намного дороже. Добавим к этому многократно приводившиеся в прессе сведения о бесплатно переданных высшим чиновникам в частную собственность квартирах, стоимость которых достигает 300–500 тыс. долл.

  Но доходы чиновников не исчерпываются официально получаемыми благами от государства. Их роскошные виллы и собственные дорогие автомобили, прайс-лист их костюмов на страницах газет  за последние годы  постоянно вызывают раздражение у сограждан. И если нередки судебные разбирательства с представителями бизнеса, то высшее чиновничество устойчиво защищено от выяснения подлинных источников своих сверхдоходов. А их источник общеизвестен – тотальная коррупция. По данным известного аналитика Г.А.Сатарова, коррупция дошла до такого масштаба, что чиновники перестали стесняться. Это происходит потому, что коррумпированный чиновник управляем, послушен. Коррупцией поражено 100% государственных структур. Речь именно о структурах, поскольку внутри каждой из них есть чиновники, не берущие взятки. По минимальным подсчетам, ежегодно в стране дают чиновникам 30 млрд. долларов взяток. Эта цифра почти равняется доходной части государственного бюджета. Однако многие специалисты считают, что сумма занижена в несколько раз. Места в госструктурах во многих случаях выставлены на продажу. Их стоимость варьирует от 500 тысяч долларов за пост замминистра до нескольких млн. долларов за кресло вице- премьера. Как уточнил Г.А.Сатаров, «конечно, я хорошо знаю эти фамилии. Но называть их не буду, потому что я социолог, а не расследователь». Нельзя не согласиться с выводами автора: «Коррупция – это не болезнь, это сигнал о болезни. Любой социальный организм … несовершенен, у него есть свои дисфункции. Россия, ее граждане, общество, властные структуры, политические партии – вот у этого организма сейчас все болит…

…Проблема не в том, кто сколько кому дает. Проблема в последствиях. На что работают эти чиновники? На граждан, на государство и его процветание или они работают на эти часы, на эти галстуки, на эти дома? Так живут многие государства, но они находятся в цивилизационном тупике. Там можно даже жить, не всем, но довольно уютно. Чем страна коррумпированнее, тем она беднее, это почти функциональная зависимость. Коррупция – измерение эффективности системы. Мы можем уйти в этот тупик бедненько там жить на уровне Марокко. Но мы должны спросить у себя, у чиновников, у политиков: мы хотим в тупик или у нас какие-то другие планы?» [Новые известия 2003]

     Джеффри Сакс, оценивая в 1995г. положение в России, высказал убеждение, что всепроникающая  коррупция бюрократии,  ставшая спутником процесса реформ, всевластие чиновничества, сохранившего власть с советских времен, во многом – результат политики Запада, его историческая вина. Шанс реально повлиять на ситуацию в России был Западом упущен в 1992г., когда развитые страны не предоставили финансовой помощи молодым, но, по преимуществу, честным реформаторам под руководством Е.Гайдара. Из-за отсутствия внешней поддержки, под давлением экономических обстоятельств Б.Ельцин был вынужден заключить "союз с дьяволом", в лице бывшей партийной номенклатуры (таково мнение Дж. Сакса; можно исходить и из предположения о естественности этого сотрудничества для Ельцина). Молодые реформаторы, в основном. были изгнаны из правительства, и старые аппаратчики овладели контрольными позициями в управлении страной. Западные лидеры успокаивали себя тем, что люди, которые не вполне чисты на руку, лучше, чем отъявленные экстремисты.

 Эта позиция Запада оказалась столь же катастрофической для России, как и отношение Запада к борьбе с большевизмом в 1918-1920 годах, к становлению нацизма в Германии, то есть практически политика, в одних случаях,  непротивления злу насилием,  а в случае России 1992-1993 годов - отказ от активной политики, стимулирующей демократические и либеральные преобразования в этой большой и трудно становящейся на ноги как неагрессивной, немилитаристской стране. [Московские новости 1995]

Последствия совместного влияния разнородных факторов на процесс нашего постсоветского развития  таковы, что наша государственная административная система содержит избыточное количество людей, она «мало компетентна, слабо мотивирована, плохо контролируема, …сильно коррумпирована и зациклена на преследовании своих собственных интересов. На самом деле сегодня вместо ведомств, контролируемых государством и обслуживающих общественные интересы, мы имеем систему чиновничьих корпораций, преследующих главным образом свои собственные корпоративные интересы и извлекающих из своего положения неофициальные доходы различного вида и содержания». [Явлинский 2003]

     Отсюда можно сделать вывод, что для российского весьма скромного ВВП и консолидированного бюджета реальные суммарные издержки на чиновников, измеряемые несколькими миллиардами долларов в год, представляют неоправданную роскошь, непозволительную в условиях жесточайшей экономии на поддержке критических групп в нашем обществе, содержании фундаментальной науки и кредитовании малого бизнеса. Пожалуй, главное состоит в том, что в стране во имя интересов альянса олигархических групп и высшего чиновничества всего лишь за десятилетие сложилась присущая многим слаборазвитым странам с доминированием сырьевого сектора экономика престижного потребления, для которой характерны застойность и зависимое развитие.