Тип общества и характер социальных отношений в советской России

6.5.Некоторые направления становления новых форм  стратификации в России.

     На новом этапе развития России мы возвращаемся к вопросу, который активно обсуждался в 1960-е – начале 1970-х гг., когда социологи в противовес официальной доктрине об эгалитарном строении советского общества активно выдвигали концепции социального неравенства и в связи с этим занимались поиском естественного, реального набора относительно однородных социальных групп, состоящих из людей с более или менее близкими, сходными характеристиками.

       Теперь, когда, по крайней мере, автору этих строк стало совершенно ясно, что трансформационные процессы идут совсем не по ожидавшемуся пути складывания буржуазного общества западного типа, а каким-то особым образом, снова возникает вопрос о реальности тех социальных групп (слоев, классов), которыми оперируют социологи и политологи, опираясь на свои теоретические конструкты и на реалии развитых демократических стран с устоявшейся системой стратификационной иерархии.

В связи с этим и возникла идея вернуться к исследованиям социальной дифференциации современного российского общества для выявления в нем реальных социальных совокупностей.

      Что касается вопроса о показателях реальности той или иной группы, то прежде всего следует заметить, что реальные группы выступают субъектами и объектами реальных отношений (власти,  эксплуатации и т.д.).  Они обладают потребностями и интересами,  которые можно измерить;  общими социальными нормами; общими ценностями; взаимной идентификацией; сходной мотивацией; символами; стилем жизни; для них характерны самовоспроизводство, отличная от других групп система  социальных  связей.

        Работа по решению этой          задачи проводилась на основе материалов представительных опросов населения России: а) "Как живет сейчас россиянин" (проведен в 1994 г.); методика этого представительного опроса описана в статье [Шкаратан, Тихонова 1996, с.101-106]; б) "Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения" (4-я волна, 1998 г., включающая вопросы, предложенные авторами исследования). Ниже рассмотрены некоторые итоговые расчеты по материалам  первого опроса. (Cм. описание методов и результатов в статье: [Шкаратан, Сергеев 2000]). В настоящее время ведется работа по выявлению реальных социальных групп по материалам опроса 2002 г.

        В эмпирическом смысле из возможных комбинаций признаков необходимо выделить те, которые наиболее резко дифференцируют рассматриваемую общность – совокупность респондентов. Статистический анализ показал, что это –индикаторы власти, собственности и внепроизводственной деятельности. В связи со сказанным выше мы предположили, что выделяемые на основе индексов власти, собственности и характера внепроизводственной деятельности социальные группы являются реальными. На основе имевшихся в опросном листе признаков были сконструированы индексы власти, собственности и характера внепроизводственной деятельности. Математически задачи подобного типа осуществляются методами многомерной классификации (к этому типу процедур относятся: кластерный анализ, таксономия и т.д.). Было решено применить оправдавший себя в предшествующих исследованиях один из методов распознавания образов - кластерный анализ.

Таблица 2.1

Средние значения индексов власти, собственности, характера внепроизводственной деятельности и интегрального индекса социальных групп, выделенных на основе кластерного анализа.

       Был проведен ряд испытаний с разным количеством кластеров (предполагаемых реальных групп = слоев), и в итоге оптимальным оказалось число 10, поскольку при анализе результатов кластерного анализа с более чем десятью кластерами было обнаружено, что многие кластеры фактически представляют собой одну и ту же группу респондентов с незначительно разнящимися характеристиками,  к тому же во многих из данных групп не было достаточного для анализа числа респондентов, а при анализе менее десяти кластеров был риск, что некоторые важные группы сольются в одну. Окончательные результаты приведены в табл.1. Очевидно, что в каждом кластере присутствует группа респондентов с уникальным набором индексов власти, собственности и ИХВД.

         Выделенные этим методом группы тестировались на их "реальность". При отборе критериальных  характеристик существенным ограничением явилось то обстоятельство, что массив информации был сформирован для других исследовательских целей. Из имевшихся переменных наиболее тесно связанными с индексами власти, собственности и ИХВД оказались: наличие у респондента подчиненных, недвижимости и характер проведения отпуска. Было предположено, что существенные различия по отобранным критериальным характеристикам групп, выделенных методом кластерного анализа, подтверждают их реальность (см. табл.2).

        В дополнение к указанным критериям мы протестировали выделенные группы по ряду жизненных ценностей респондентов. Из них дифференцирующими оказались следующие: значимость для респондента его работы, друзей, политики. Из дифференцирующих "объективных"  характеристик респондента был использован уровень образования.

        Нам представляется, что выделенные кластеры вполне могут быть интерпретированы как реальные социальные слои в терминах, принятых в стратификационных концепциях со времен Л. Уорнера. Нет оснований сомневаться в том, что первые два кластера образуют низший слой общества, что кластеры 3-5 могут быть определены как промежуточный социальный слой (в терминологии Дж. Голдторпа, но с несколько иным наполнением). 6-9 кластеры по совокупности присущих им черт могут быть идентифицированы как средние слои. И наконец, десятый, по-видимому, можно определить как высший средний или низший высший социальный слой.

Таблица 3.

Центральные тенденции для десяти выделенных групп.

    Проведенный нами анализ состава респондентов по видам занятий наглядно показал, что попытки выделения реальных слоев на основе одной лишь профессиональной принадлежности респондента лишены всяких оснований. Действительно, пенсионеры и безработные встречаются во всех кластерах вплоть до шестого, мастера, начальники участка - в кластерах с шестого по девятый, инженеры НИИ, КБ - в целом ряде кластеров со второго по восьмой. Вообще говоря, образам, сложившимся в соответствии со значениями индексов власти, собственности и ИХВД, во многих случаях оказались не соответствующими респонденты с занятиями, казалось бы, относящимся к более высоким социальным слоям. Любопытно, что практически во всех выделенных нами кластерах встречаются бухгалтеры и экономисты. Видимо, это объясняется как региональными различиями, так и внутрипрофессиональной социальной дифференциацией. Некоторые респонденты из некогда престижных занятий в большинстве случаев не должны бы были попасть в низший и базовый слои. Скорее всего, это может быть объяснено влиянием целого ряда факторов – таких как принадлежность к семьям, где доминируют люди с низким социальным статусом, недавним вхождением в новый вид занятий, отмеченной нами выше неустойчивостью социальных статусов в трансформирующемся обществе, неадекватностью респондентов занимаемой ими прежде социально-профессиональной позиции.

     Более того, полученные данные свидетельствуют, что группировки не только по родам занятий, но и доходу и даже образованию не вполне совпадают с принадлежностью респондентов к выделенным реальным группам. Можно предположить, что они при проверке предложенного метода и отбора значимых признаков на иных массивах данных окажутся близки к группам, выделяемым на основе оценок самими членами общества социального статуса своих сограждан.

    Первый и второй кластеры, идентифицируемые нами как низший социальный слой, включают следующий спектр занятий: пенсионер, инвалид; безработный; слесарь; продавец, киоскер; повар, кондитер; водитель грузовика; уборщица; почтальон; в отпуске по уходу за ребенком; разнорабочий; домохозяйка; станочник; водитель общественного транспорта; рабочий в сельском хозяйстве; плотник, каменщик; электрик; сельский механизатор; преподаватель техникума; студент ВУЗа; лаборант НИИ; оператор ЭВМ; бухгалтер; экономист; инженер НИИ, КБ; предприниматель; налоговый инспектор; секретарь-референт и др. Широкий спектр социально непрестижных занятий раскрывает сходство условий существования людей, попавших в данный слой. В этом слое явно доминируют "новые бедные", включившие в свой состав вполне образованных людей. Более 60% респондентов, отнесенных к этому слою, получили полное среднее и среднее специальное образование; во втором кластере 17,6% респондентов имели высшее образование; лишь 19,6% и 11,2% (соответственно для первого и второго кластеров) были с образованием 7-9 классов.

     Респонденты из 3-5-го кластеров, составляющие, по нашему мнению, промежуточный социальный слой, обладают следующим спектром занятий: пенсионер; инвалид; безработный; домохозяйка; разнорабочий; рабочий в сельском хозяйстве; вахтер, сторож; медсестра, фельдшер; продавец, киоскер; слесарь; электрик; шлифовщик, гальваник; водитель грузовика; водитель общественного транспорта; преподаватель техникума; студент; инженер; секретарь-референт; преподаватель института; научный сотрудник; бухгалтер; экономист; и др.     Центральные тенденции уровня образования для третьего и четвертого кластеров совпадают со вторым: по-прежнему велико число респондентов, получивших среднее специальное (33,3% и 32,4%), полное среднее (26,8% и 23,1%) образование, затем идут респонденты с высшим образованием (15,2% и 21,0%) и проучившиеся лишь 7-9 классов (12,1% и 14,4%), но уже в пятом кластере на первое место выходят респонденты с высшим (33,5%), и лишь затем идут респонденты со средним специальным (29,0%) и полным средним (18,8%) образованием.

    И по спектру занятий, и по значениям индексов власти (который резко выделяется на фоне групп, образующих низший и промежуточный слои), а также собственности и ИХВД четко отделена от предыдущих группа респондентов, образующих  шестой кластер. В него входят респонденты со следующими занятиями: мастер, начальник участка; главный бухгалтер; цветовод, агроном; врачи всех наименований; бухгалтер. Более половины всех респондентов из шестой группы (52%) имеют среднее специальное образование, следом идут респонденты с высшим образованием (25,6%). Неблагополучие руководителей низшего звена, менеджеров из разных отраслей экономики, попавших в этот кластер, связано с тем, что не обеспечиваются важные условия воспроизводства: эти люди не имеют подкрепление своих властных полномочий ресурсами для внепроизводственной деятельности. Данная группа, может быть отнесена к низшим средним слоям.

      К собственно средним слоям (если пользоваться данной терминологией) можно отнести респондентов из седьмого и восьмого кластеров:  мастер, начальник участка; ведущий инженер; врачи всех наименований; товаровед; инженер НИИ, КБ; предприниматель; главный бухгалтер; начальник цеха, прораб. Действительно, представители данных занятий обладают профессиями, обеспечивающими неплохой достаток и уверенность в будущем. У этих групп достаточно высоки значения всех трех индексов. Они сравнительно немногочисленны, что позволяет предположить более сильную их связанность друг с другом в смысле осознания принадлежности к одной социальной "нише". Образование респондентов из этих кластеров, как и можно было ожидать, еще более высокое: в седьмом и восьмом кластерах, соответственно, первые места занимают высшее (49,4% и 51,5%) и среднее специальное (32,5% и 32,4%) образование.

    Последней группой, образующей высший средний слой, являются респонденты из девятого кластера, обладающие чрезвычайно высокими значениями всех индексов и высокостатусными занятиями: директор промышленного предприятия; предприниматель; ведущий инженер; мастер, начальник участка; главный бухгалтер; заведующий лабораторией. Члены девятого кластера имеют еще более высокий уровень образования: высшее образование получили 75% респондентов, а среднее специальное - 17,2%.

       Десятый кластер еще более немногочислен, его отличают самые высокие значения индексов власти, собственности и ИХВД. Соответственно, высокодоходны и престижны и занятия людей из него: предприниматель; директор промышленного предприятия; начальник цеха; главный бухгалтер. Как можно заметить, список занятий в данном кластере почти аналогичен списку занятий девятого. Очевидно, что эти два последних кластера тесно взаимосвязаны. Однако, группа респондентов, отнесенная к десятому кластеру, социально находится несколько выше, чем соседствующая группа. Тенденция почти линейного возрастания уровня образования респондентов с ростом их социального статуса, наметившаяся при анализе предшествующих групп, продолжается и здесь: высшее и неоконченное высшее образование получили 68,3% и 12,2% соответственно, а среднее специальное - 19,5% респондентов.

     При анализе жизненных ценностей респондентов по выделенным группам (при ответе на вопросы: насколько важна для респондента работа, дружба и политика) нами были обнаружены и некоторые другие интересные тенденции. Во-первых, несколько огрубляя, можно сказать, что существует почти близкая к линейной зависимость отношения членов группы к их работе от положения группы на социальной лестнице. Процент ответивших положительно колеблется от 73,7% в первой группе до 95,3% в девятой.

Во-вторых, чем выше стоит группа на социальной лестнице, тем более важен для членов группы круг их друзей и знакомых (в девятой -  87,1%, в десятой - 87,5%, в восьмой - 93,9% на фоне 76,7-83,2% в других группах). Резко выбивается из этой тенденции лишь седьмая группа. Мы не нашли этому объяснения в рамках тех переменных, которые использованы в анализе.

В-третьих, четко прослеживается тенденция: чем выше группа на социальной лестнице, тем более важна для их членов политика. На общем фоне (16,6-24,7%) позитивных ответов опять резко выделяются девятая, десятая, восьмая и седьмая группы (соответственно, 42%; 35%; 27,7%; 27,3%), что можно объяснить тем, что для этих групп кардинальные изменения в политическом курсе может означать такое же кардинальное изменение их судьбы.

За время, прошедшее после опроса 1994 г., в обществе произошли изменения, большую завершенность получили стиль жизни, особенности ментальности у представителей разных социальных слоев и т.д. После представительного опроса 2002г. мы располагаем достаточно надежной базой для проведения  работы по выявлению реальных социальных слоев образца 2002 –2003гг.

         Очевидно, что переход от старого типа стратификации к новому в России происходит эволюционно, путем постепенной трансформации. Существующая стратификационная иерархия носит транзитивный характер, сплавляя воедино старые и новые группирования. Наблюдается единение властных структур Центра с крупным финансовым капиталом. Слабо представлены в социальной мозаике средние слои. Идут сложные процессы социальной мобильности на фоне изменяющейся отраслевой структуры экономики и профессионального состава занятости.

          В ходе этих перемен преобразуются ранее существовавшие социальные группы. Переход к рыночной экономике, по-видимому, подвел черту под историческим феноменом российской действительности второй половины ХIХ и большей части ХХ века - интеллигенцией: как особое межслоевое образование, во многом влиявшее на социальную и политическую жизнь страны, она исчезает, распадается на подлинных профессионалов - ядро немногочисленных средних слоев и на деклассирующуюся, переходящую в низшие общественные слои часть. Идет, в том числе и за счет бывших интеллигентов, формирование слоя малых и средних предпринимателей.

         Воспользуемся данными двух представительных опросов  января 1994 г. и  октября-ноября 2002г.,  чтобы представить себе в самом общем виде характер и направленность динамики социальной стратификации за постсоветские годы.

Таблица          Динамика социальной стратификации в России (по результатам представительных опросов)

(в % по столбцу)

Таблица   Предшествующий  социальный статус предпринимателей и коммерсантов (по опросам  1994 и  2002 гг.)

Распространенность владения собственностью Таблица

( 2002 г.)

         Переход от стратификации, в которой позиции индивида и социальных групп определялись их местом в структуре государственной власти, степенью близости к источникам централизованного распределения, к доминирующей в цивилизованном мире классовой стратификации так и незавершен. Властные отношения все еще доминируют над собственническими. Устойчива ориентация, особенно молодой части россиян, на предпринимательскую деятельность или, по крайней мере, на работу в частном секторе. Таким образом, приходится констатировать незавершенность выбора населением России своего социально-экономического будущего.