Современные политические теории

2.2. МАКС ВЕБЕР: ВЛАСТЬ И БЮРОКРАТИЯ

Одним из гигантов немецкой общественно-политической жизни, безусловно, следует считать Макса Вебера. По мнению многих полити­ческих теоретиков, веберовская политическая теория сформировалась в долгой и изнурительной борьбе с призраком Маркса. Вебер, по сущест­ву, работал в марксистской традиции, но, если можно так выразиться, стремился «изъять» из нее самого Маркса. Следует заметить, что Вебер плохо знал труды Маркса (многие из них были опубликованы уже после смерти Вебера), поэтому Вебер полемизировал, скорее, с последовате­лями Маркса, нежели с самим «классиком». Тем не менее, учение Мар­кса было далеко не единственным источником веберовских размышле­ний. В любом случае следует признать, что Маркс оказал определенное влияние на взгляды Вебера наряду с Кантом, Ницше и многими други­ми мыслителями, которые пытались усилить значение субъективного фактора в политической теории. Уже теоретики «классического» пе­риода пытались искать ответы на вопрос: «Почему люди действуют именно так, а не иначе?»

ВЕБЕР, МАКС (1864—1920) — родился в Эрфурте (Германия) 21 апреля 1864 года в семье, принадлежавшей к «среднему классу». Существенные различия между его родителями оказали сильное влияние на формирование ребенка. Его отец как чиновник принадлежал к «истэблишменту». Он отвер­гал всякую деятельность, которая могла бы помешать его карьере. В то же время он отнюдь не отказывался от земных радостей. Мать Вебера отлича­лась страстной приверженностью кальвинизму, стремилась вести аскетиче­скую жизнь. Такое несовпадение пристрастий неизбежно вело к семейным конфликтам. По существу, родители поставили ребенка перед выбором. По­началу он скорее склонялся к отцовским представлениям о жизни, однако, позднее довольно близко подошел к мировоззрению матери.

В 18 лет он поступил в Гейдельбергский университет. Несмотря на за­стенчивость, он приобрел немало шрамов в студенческих поединках и весьма активно участвовал в деятельности студенческой корпорации, членом кото­рой в свое время был и ее отец. По отцовскому примеру он избрал карьеру юриста. После трех семестров Вебер покинул университет ради службы в армии, и после увольнения продолжил образование в Берлинском универси­тете, где оставался в течение восьми лет. Там же он получил степень доктора права и начал преподавательскую деятельность. Однако его интересы про­стирались шире — на экономику, историю, политическую теорию и социо­логию. Все эти годы в финансовом отношении он продолжал оставаться за­висимым от отца, что его изрядно раздражало. Духовно он постепенно под­падал под влияние ценностей своей матери. Он принял аскетический образ жизни и очень много работал. Сегодня мы назвали бы его «работоголиком».

В 1896 году он был приглашен на должность профессора в Гейдельберг-ский университет. Однако год спустя в ходе жестокой ссоры между ним и его отцом, Вебер-старший скончался. Макс пержил нервный шок, находясь следующие 6—7 лет на границе жизни и смерти. Постепенно он все же вер­нулся к академической карьере. В 1904—1905 гг. он опубликовал свой зна­менитый труд «Протестантская этика и дух капитализма», а также другие ра­боты, посвященные мировым религиям. Смерть застигла его во время работы над книгой «Экономика и общество». Это произошло 14 августа 1920 года.

Вебер рассматривал теорию Маркса и труды современных ему мар­ксистов как экономических детерминистов, которые выводили все про­явления социальной жизни из одного источника — экономического ба­зиса. Вся история строилась на экономическом базисе, а все современ­ные структуры воспринимались как надстройка. У самого Маркса все было сложнее и глубже, но многие его последователи упростили картину и действительно придерживались экономического детерминизма.

Одним из примеров такого подхода, произведшим на Вебера наибо­лее сильное впечатление, было высказанное марксистами утверждение, что идеи представляют собой не что иное, как рефлексию материальных и, в особенности, экономических интересов, или, иначе, что материаль­ные интересы детерминируют идеологию. Веберу пришлось поставить Маркса «с ног на голову» подобно тому, как сам Маркс сделал это по отношению к Гегелю. В отличие от Маркса, Вебер перенес свое внима­ние с экономических факторов на идеи и их влияние на экономику. Для него идеи были автономной силой, способной повлиять на экономиче­ский мир.

Вебер делал акцент не столько на индивиде, сколько на группе. Это радикально отличает его взгляды от большинства школ идеализма. Тем самым, он уходил от необходимости строить свои расуждения на орга­нических сообществах, таких как народ или нация. Он сформировал свой взгляд на индивида, взяв его в традиции моральной философии протестантизма и либерализма, а также экономического индивдуализма неоклассических экономистов конца XIX века.

Вебер показал связь между индивидуализмом и ценностным плюра­лизмом. Освободив собственный интерес и моральное сознание инди­вида от коллективистских уз традиции, Вебер показал, что индивид не может опираться на внешние для него сообщества ради обретения смы­слов. Вслед за Фридрихом Ницше он утверждал, что «Бог умер!», в том смысле, что широко распространенная вера в трансцендентную всемо­гущую силу, которая могла придать смысл и цель жизни, теряет свою действенность. Индивиды все больше понимают, что должны принять на себя ответственность за собственные моральные ценности и выбор.

Это привело Вебера к выводу, что не может быть признана никакая теория общества, которая не принимает во внимание смысл соответст­вующих действий индивидов. Это требование известно как проверка «адекватности на уровне смысла». Он применил это положение в иссле­довании, по его мнению, уникальной Западной цивилизации, а конкрет­нее, того, почему дух современного капитализма воспринимался как ос­мысленный и морально легитимный перед лицом его противников.

Особое внимание Вебер уделил религиозным идеям, в частности, влиянию религиозных представлений на экономику. В своей знамени­той работе «Протестантская этика и дух капитализма» (1904—1905 гг.) он обратился к протестантизму как системе идей — «духа капитализма» и, в конечном счете, — к его определяющему влиянию на капиталисти­ческую экономическую систему. Вебер интересовался также и другими мировыми религиями, показывая, каким образом их природа сказывает­ся на развитии капитализма.

С точки зрения Вебера, человек стремится объединить материальные и идеальные (как он их называет) интересы. Он может быть мотивиро­ван в своих действиях как материальным (классовыми интересами по отношению к доходам и экономической власти) и идеальным (славой и статусом в рамках своей этнической группы). Эти два типа интереса могут быть взаимосвязанными, и в какое-то данное время один из них преобладает над другим. Однако они отнюдь не обязательно сливаются в один тип интерса. Таким образом, Вебер отказывается от всякой од­носторонности, будь то материально/экономическая или идеально/ нор­мативная.

Вебер также попытался соединить действие и структуру. Когда он подчеркивает бессмысленность самого действия и необходимость объ­яснить его с помощью «адекватного уровня смысла», то, тем самым, безусловно, исключает влияние структуры в общественной жизни. По его мнению, мир во все большей степени начинает напоминать «желез­ную клетку», в которой смыслы исчезают под давлением безличност­ной силы бюрократического господства.

Вебер исследует главным образом процесс рационализации. Его ин-терсовало, чем можно объяснить, почему Западу удалось создать рациональные институты, в то время как остальной мир сталкивается на пути рационализации с трудно преодолимыми препятствиями.

То, каким образом Вебер понимает структуру, связано с так назы­ваемыми ненамеренными последствиями действий. Эта идея была взята Вебером из либеральной экономической теории как в ее «классической» (Адам Смит), так и «неоклассической» (Карл Менгер) форме. Она рас­сматривает главные социальные институты, такие как рынки, деньги, язык и т.д., как ненамеренные продукты человеческой деятельности. В этом Вебер напоминает Маркса, который также рассматривал структуру как результат человеческих действий. Для Вебера же структура — это обязательный результат осмысленных действий.

Различия между Марксом и Вебером особенно ясно видны при ана­лизе современного капитализма. Если Маркс рассматривает его пре­имущественно со структурных позиций как разорение крестьянства и развитие торговых городов, то Вебер делает главный акцент на осмыс­ленной деятельности людей, таких как появление мелкой протестант­ской буржуазии в XVII—XVIII веках. Ее приверженность самодисцип­лине, следование моральным божественным заповедям были осмыслен­ными и сознательными действиями, но привели к ненамеренному ре­зультату — формированию типа личности, чьи ценности и взгляды на жизнь предопределили ее успех как предпринимателя.

Моральные ценности и призвание служению Бога со временем трансформировалось в призвание к предпринимательству. Самодисцип­лина означала умение обходиться малым, накапливать капитал и стре­миться только к прибыли.

Вебер обсуждает этот вопрос в более широком контексте исследова­ния отношений между религией и капитализмом. Обращаясь к истории, Вебер пытался понять, почему рациональная экономическая система — капитализм — получил свое развитие на Западе и почему он столкнулся с такими большими трудностями в других частях света. Вебер считал, что ключевую роль в этом процессе сыграла религия. Однажды он даже принял участие в диалоге с марксистами, стремясь доказать, что, вопре­ки их убеждениям, религия не была просто эпифеноменом. Именно ре­лигия сыграла важнейшую роль в становлении капитализма на Западе и блокирует его развитие в других регионах мира. В Европе получила распространение рациональная религиозная система кальвинизма (одно из течений протестантизма). В других частях света Вебер нашел более иррациональные религиозные системы (например, конфуцианство, тао-изм, индуизм), которые препятствовали становлению капиталистиче­ских отношений. Тем не менее, религии создавали только временные барьеры для экономических систем и, в конце концов, вся структура обществ рано или поздно рационализируется.

Важнейшим фактором, способствовавшим становлению капитализ­ма, является признание высокой нравственной ценности предпринима­тельства. Постоянное расширение и модернизация производства, в со­ответствии с протестантской доктриной, приобретает характер мораль­ного и религиозного долга, служит прославлению Бога. В отличие от протестантизма конфуцианство и индуизм не создали духовных пред­посылок для эндогенного капитализма. Индуизм призывал к уходу от мира, конфуцианство — к приспособлению к миру. И только протес­тантизм признал ценность рациональных инноваций.

Но вернемся к «железной клетке». По Веберу, безличностные силы рационализации преодолевают человеческие действия, осуществляя «разволшебствление мира» по мере того, как личные ценности уничто­жаются структурами рациональности.

Вебер использует понятие рациональности во многих значениях, в основном он понимает под ней расчет, интеллектуализацию и личную логику целенаправленных действий. Инструментальный подход к дей­ствию воспринимает ценности как данность и вместо них ориентирует­ся на эффективный выбор средств ради достижения поставленной цели. «Железная клетка» возникает тогда, когда интерес к средствам и инст­рументам вытекает из поставленных целей, точнее, когда средства (вы­бор технологии) становится целью в себе. Поэтому метафора «железной клетки» не должна пониматься как внешнее ограничение человеческих действий, а, скорее, как внутреннее ограничение, встроенное в челове­ческую личность и человеческий дух.

Вебер рассматривает процесс рационализации как характерную чер­ту Западной цивилизации. Рационализация очевидна не только в эконо­мической жизни развивающегося капитализма или в культурной жизни с появлением рациональной музыки и архитектуры, но и в более фун­даментальном смысле в современных институтах управления, в частно­сти, бюрократии. Вебер рассматривал бюрократию и исторический процесс бюрократизации в рамках более широкого обсуждения полити­ческих институтов в качестве классического примера рационализации. Ни капитализм, связанный с либерализмом, ни государственный социа­лизм с его приверженностью к справедливости, не могут обойтись без бюрократического господства. С бюрократией самым тесным образом связана формальная рациональность. Она относится к выбору инди-вом цели и средств. Этот выбор осуществляется в контексте универса­лий, правил, инструкций и законов. Они, в свою очередь, связаны с раз­личными крупномасштабными структурами, такими как бюрократия или экономика. Вебер опирался на сравнительные исторические иссле­дования Запада, Китая, Индии и многих других районов мира. С их по­мощью он пытался определить факторы, которые способствовали раз­витию рационализации.

Он видел главную особенность функционирования парламентской демократии в способе отбора политических лидеров и контроле над технически ориентированной административной бюрократией.

Бюрократия (буквально — власть конторских служащих) увязыва­лась Вебером с типом господства, основанного не на традиционном почитании вождя или монарха, а на строгих и рациональных легальных правилах и законах. Безличность и расчет, присущие бюрократии, вы­ражаются не только в ограничениях человеческих, но и в исключитель­но высокой эффективности в достижении народного согласия со струк­турами господства.

Тип господства, описанный Вебером, включает несколько основных характеристик:

1. Существование обособленных служб и компетенции, строго оп­ределенной в законах и правилах в целях удобства для принятия решений и контроля.

2. Защита статуса и компетенции служащих (гарантированное про­движение по службе и пенсия для чиновников, система льгот и привилегий для государственных служащих, несменяемость су­дей и т.д.).

3. Четкая иерархизация в выполнении распорядительных правлен­ческих функций и функций исполнительских.

4. Подбор кадров на конкурсной основе.

5. Полное обособление выполняемой служебной функции от лично­стных свойств и характеристик, поскольку служащий не может быть собственником своей должности.

Конечно, указанные принципы деятельности бюрократии выполня­ются далеко не всегда. В этой связи весьма любопытен веберовский прогноз на будущее. Он считал,что неотвратимой перспективой всех демократических государств является тотальная бюрократизация обще­ственной и государственной жизни. На смену капитализму, по мнению Вебера, придет не социализм, а общество, предельно бюрократизиро­ванное в целях рационального управления.

Вебер ввел различие между властью (Macht) и господством (Herrschaft), тем самым он предложил два типа решения проблемы по­рядка. Власть представляет способность побеждать даже в условиях сопротивления оппозиции. Решение обычно находят с помощью воору­женного или классового конфликта, но эти способы разрешения в дол­госрочной перспективе порождают нестабильность. Легитимное гос­подство, наоборот, порождает добровольное согласие управляемых, а потому превращается в осмысленное действие.

Макс Вебер, в отличие от многих своих предшественников, рассмат­ривает власть как отношение.

ВЛАСТЬ состоит в способности индивида А добиться от индивида Б такого поведения или такого воздержания, которого Б в противном случае не при­нял бы и которое соответветствует воле А. (Вебер)

Из этой формулы можно сделать три вывода:

1.   недостаточно того, что Б как-то реагирует, нужно, чтобы Б реа­гировало в соответствии с волей А.;

2.   не всякое отношение означает власть; и

3.   здесь происходит сравнение реального факта и гипотезы («в про­тивном случае делать бы не стал...»).

Позднее Роберт Даль перефразировал эту формулу, сделав ее более операциональной:

А обладает властью над Б до такой степени, которая заставляет Б сделать не­что, что Б в противном слуаче делать бы не стал»¹.

Как мы видим, момент власти зафиксировать довольно трудно. При всех недостатках веберовская формула, пожалуй, ближе всего подходит к определению власти.

Вебер много размышлял над проблемой легитимации власти. Он предложил собственную типологию ее, выделив традиционную, ха­ризматическую и рационально-легальную легитимацию власти.

Традиционный авторитет строится на основе давно существующей системы убеждений. Например, таким авторитетом может обладать ли­дер, который приходит к власти, поскольку его отец, дед и прадед пра­вили этой страной. Иными словами, речь идет о согласии управляемых с данным типом господства в силу авторитета прошлого. Помимо опо­ры на авторитет прошлого, в этом типе легитимации важное значение имеет уверенность в том, что если прошлое сумело сохраниться, то оно было достаточно хорошим.

ЛЕГАЛЬНОСТЬ — санкция на что-либо со стороны власти через закон. Движение легальности — сверху вниз.

ЛЕГИТИМНОСТЬ — длительное согласие большинства принять правление данного класса, иерархии и т.д. Движение легитимности — снизу вверх.

Как известно, часто плохое старое предпочитают хорошему новому. Чем дольше сохраняется режим, тем больше у него шансов сохраняться и впредь.

¹Dahl R. The Concept of Power // Behavioural Sciences.1957.P. 202—203.

Харизматическая легитимность, или иначе, легитимность в силу личной воли вождя.

Слово «харизма» по-гречески означает «милость». Под ней понима­ется исключительный авторитет некоторых индивидов внутри некоей общности (например, секты). Понятие «харизмы» у Вебера может быть соотнесено:

1) с «религиозной харизмой» (в первоначальном своем значении но-

ситель харизмы — пророк, имеющий огромное влияние на людей и связь с Небом);

2) с понятием политики как войны.

У харизматического лидера все качества внеобыденные, ему присущ внеповседневный личный дар. Такой вождь возникает в современном массовом обществе и при плебисцитарном типе правления. Признаком вождя является наличие свиты. Выстраивается следующая цепочка:

вождь — свита — партийная машина.

Власть превращается в своего рода предприятие.

«Харизма», как правило, краткосрочна. Аффективная преданность вождю довольно быстро сменяется у его последователей состояниием покоя. Тем не менее, харизма более длительна по своему влиянию, чем состояние аффекта.

Это, в то же время, фундамент для определения смысла жизни и смерти. Конкурировать с этим не может ничто, даже эротика, поскольку она относится к частной сфере. Современный человек утратил смысл смерти. Вспомним хотя бы «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого. Только на войне человек знает, за что он отдает свою жизнь. Государст­во приобретает свою предельную значимость во время войны. Война как братство и обретение смысла смерти — единственный конкурент религии. Превращая политику в войну, харизматический лидер предла­гает людям универсальную религию спасения — веру в вождя. Это тот «спаситель Отечества», «Герой», «Вождь и учитель», который приходит во время смуты, кризиса, войны.

В политике харизматический лидер приобретает свой авторитет в силу обладания особо выдающимися качествами, а точнее, когда его последователи верят, что их вождь обладает такими особенностями.

По Веберу, хотя два первых типа легитимации власти часто встреча­лись в истории, общая мировая тенденция ведет к преобладанию систе­мы рационально-легального авторитета. В таких системах авторитет проистекает из системы легальных правил и законов, а также обосновы­вается рационально. Так, например, президент Соединенных Штатов приобретает свой авторитет благодаря Конституции США, а также то­му, что большинство американцев верит в президентскую систему правления и легитимность всеобщих выборов. Тем не менее, проблемы эволюции рационально-легального авторитета и роста бюрократии — это только часть веберовской аргументации относительно рационализа­ции Западного мира. Процитируем самого Вебера:

«Государство, равно как и политические союзы, исторически ему пред­шествующие, есть отношение господства людей над людьми, опираю­щееся на легитимное (то есть считающееся легитимным) насилие как средство. Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господством, должны подчиняться авторитету, на который претен­дуют те, кто теперь господствует. Когда и почему они так поступают? Какие внутренние основания для оправдания господства и какие внеш­ние средства служат ему опорой? В принципе имеется три вида внут­ренних оправданий, т.е. оснований легитимности (начнем с них). Во-первых, это авторитет «вечно вчерашнего»: авторитет нравов, освящен­ных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюде­ние, во-вторых, — традиционное господство, как его осуществляли пат­риарх и патримониальный князь старого типа. Далее, авторитет внеобы-денного личного дара (Gnadengnabe) (харизма), полная личная предан­ность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма и других, — «харизматическое гос­подство», как его осуществляет пророк, или — в области политического — избранный князь-военачальник, или избранный всеобщим голосова­нием выдающийся демагог и политический партийный вождь. Наконец, господство в силу «легальности», в силу веры в обязательность легаль­ного установления (Satzung) и деловой «компетентности», обоснованной рационально созданными правилами, т.е. ориентацией на подчинение при выполнении установленных правил, — господство в том виде, в ка­ком его осуществляют современный «государственный служащий» и все те ностели власти, которые похожи на него в этом отношении. Понятно, что в действительности подчинение обусловливает чрезвычайно грубые мотивы страха и надежды — страха перед местью магических сил или властителя надежды на потустороннее и посюстороннее вознаграждение — и вместе с тем самые разнообразные интересы.

ИДЕАЛЬНЫЕ ТИПЫ — «интерес эпохи», представленный в виде теоретиче­ской конструкции. Он не извлекается из эмпирической реальности, а конст­руируется как теоретическая схема. В этом смысле Вебер называет идеаль­ный тип «утопией». «Чем резче и однозначнее сконструированы идеальные типы, чем они, следовательно, в этом смысле более чужды миру, тем лучше они выполняют свое назначение — как в терминологическом и классифика­ционном, так и в эвристическом отношении» (М.Вебер).

В данном случае нас интересует прежде всего второй из них: господ­ство, основанное на преданности тех, кто подчиняется чисто личной ха­ризме вождя, ибо здесь коренится мысль о призвании (Beraf) в его выс­шем выражении. Преданность харизме пророка, или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании (Ekklesia) или в парла­менте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне «призванным» руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, но потому, что верят в него. Правда, сам вождь живет своим делом, «жаждет свершить свой труд», если только он не ограниченный или тщеславный выскочка. Именно к личности вождя и ее качествам и относится преданность его сторонни­ков: апостолов, последователей, только ему преданных партийных при­верженцев. В двух важнейших в прошлом фигурах: с одной стороны, мага и пророка, с другой — избранного князя-военачальника, главаря банды, кондотьера — вождизм как явление встречается во все историче­ские эпохи и во всех регионах. Но особенностью Запада, что для нас бо­лее важно, является политический вождизм сначала в образе свободного «демагога», существовавшего на почве города-государства, характерно­го только для Запада, и, прежде всего, для средиземноморской культу­ры, а затем в образе парламентского «партийного» вождя, выросшего на почве конституционного государства, укорененного тоже лишь на Запа­де»