Современные политические теории

6.2. УТИЛИТАРИЗМ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ

Со времен Бентама и Милля утилитаризм прошел долгий путь. Ни утилитаризм действия, ни утилитаризм правил не смогли одержать по­беду друг над другом. И сегодня продолжаются споры между адептами того и другого. Бентамовскую традицию утилитаризма действия про­должает, например, Дж.Смарт, а миллевскую утилитаризма правил — Ричард Брандт.

Смарт много размышляет над проблемами справедливости и равен­ства. В нормальных условиях, считает он, необходимо поддерживать справедливость, а хорошо продуманные моральные правила не следует нарушать. Но иногда приходится это делать, особенно в тех редких слу­чаях, когда польза может быть максимизирована благодаря их наруше­нию, а все последствия нарушения правил находятся под контролем. Однако в то же время исключительно трудно предсказать последствия действий, особенно предпринимаемых под давлением. Создается впечатление, что утилитаризм действия не в состоянии защитить другого человека, поскольку для этого требуются точные оценки всех возмож­ных последствий. Он сохраняет свой чисто индивидуалистический ха­рактер.

Ричард Брандт в книге «Теория блага и право» (1979) утверждает, что утилитаристы должны выступить в защиту максимизации благосос­тояния как моральной системы (своего рода моральный кодекс). Прави­ла в такой системе будут соответствовать природе человека и будут принимать во внимание интеллектуальный потенциал среднего челове­ка, равно как и негативные качества, присущие среднему человеку — эгоизм и импульсивность. Такой код морального поведения можно, по его мнению, преподавать в школах и университетах. Он должен включать конкретные правила для самых разных ситуаций.

Следовательно, полагает Брандт, утилитаризм — это принцип, кото­рый должен служить моральным гидом в процессе решения, какие же моральные нормы должны быть включены в моральную систему. Ути­литаризм также требует от нас принимать во внимание психологические факторы в процессе принятия правил. Только таким путем может быть создана моральная система, нацеленная на максимизацию благосостояния.

Аналогичный аргумент может быть применен по отношению к ин­дивидуальным правам. Именно такие аргументы приводит в своей кни­ге «Три экзамена для демократии: индивидуальные права, благосостоя­ние людей и коллективные предпочтения» Дэвид Брейбрук (1968). Брейб-рук говорит о правах как средствах утилитаризма правил. Их главная цель — разрешить некоторые трудности, создаваемые утилитаризмом действия:

«Тем не менее, один из основных принципов, предопределяющих прак­тику утверждения и заботы о правах, — это, прежде всего, формулиро­вание общего представления о счастье и благополучии и тому подобном, через свободное разрешение конкретных случаев, охватываемых права­ми. Ни тот человек, который утверждает права, ни агент, либо агенты, призванные уважать их, не в состоянии в нормальных условиях в кон­кретном деле рассматривать альтернативные возможности и их послед­ствия действительно очень тщательно. Было бы опасным дать агентам власть проводить подобные исследования: опасно не только потому, что агенты склонны действовать в собственных интересах, отклоняясь от требований утвержденных прав; но опасно также и потому, что агенты находятся вне коммуникации друг с другом и не обладают необходимой информацией для координации своих действий»².

С точки зрения Брейбрука, права — это институциональные гаран­тии, защищающие нас от собственной близорукости и пристрастности

¹Braybrooke D. Three Tests for Democracy: Personal Rights? Human Welfare? And Collective Preference / NY: Random House, 1968. P. 39.

при рассмотрении частных вопросов. Права также защищают нас от моральной неустойчивости, присущей природе человека. Пожалуй, можно сделать вывод, что в мире, где действуют безупречно рацио­нальные, знающие и беспристрастные наблюдатели, вообще не будет никаких прав. В реальном мире, полагают утилитаристы, могут возник­нуть такие обстоятельства, при которых вообще следует отказаться от всяких прав, в противном случае последствия могут быть ужасными. Однако, по мнению Брейбрука, есть такой тип прав, от которых нельзя отказываться ни при каком условии. Он называет их неотчуждаемыми правами человека. Он пишет, что нельзя, например, ни при каких условиях отказываться от такого права, как право на честный и беспристрастный суд.

Неотчуждаемые права в утилитаристских рассуждениях имеют, в сущности, те же основания, что и другие права. Однако они отличаются от них в эмпирических обстоятельствах, когда мы можем отказаться от некоторых практик, если сочтем их нереалистичными. Неотчуждаемые права в этом смысле аналогичны основным законам природы. Не следу­ет ожидать какой-либо их фальсификации со стороны эмпирических событий.

И Брандт, и Брейбрук стремились найти место для устоявшихся представлений о правах и справедливости, вписав их в саму структуру утилитаризма. Действительно, права человека вообще стали предметом обсуждения именно потому, что приверженность справедливости и пра­вам человека способствует увеличению общего блага для большего чис­ла людей.

БЛАГО — одна из основных ценностных категорий, обозначающая истори­чески исходный, подтверждаемый житейским опытом факт удовлетворения извечных потребностей, ожиданий и желаний людей при условии соединения их устремлений и усилий.

Если бы права человека не способствовали большему благу людей, они вскоре были бы уничтожены. По мнению названных авторов, тео­ретики прав человека правильно подчеркивают их значение, но они ошибаются, утверждая независимость этих прав. Права не служат обос­нованию утилитаризма, это утилитаризм узаконивает права человека.

Уже понятно, что утилитаристские калькуляции по поводу полити­ческих событий должны быть довольно сложными. Если бы мы стали организовывать общество в соответствии с утилитаристскими рекомен­дациями, мы должны были бы иметь невероятное количество информа­ции, что именно нравится людям, начиная с употребления пищи и кон­чая социальными институтами. Калькуляции утилитаристов настолько сложны, что они и сами, как правило, ограничиваются только общими рассуждениями о возможных позитивных последствиях создания раз­нообразных структур. В результате и капитализм свободного предпри­нимательства (laissez-faire), и социализм получили одобрение со сторо­ны утилитаристов. Многие теоретики объясняли это тем, что утилита­ристская доктрина в целом имеет сильную склонность к равенству. По­смотрим, как же это происходит на практике.

Прежде всего, утилитаристы исходят из предпосылки равенства ре­сурсов (материальных благ, доходов, денег) с точки зрения их снижаю­щейся пользы — богатый человек получает меньше удовольствия от дополнительных доходов, нежели меньший. Далее, неравенство, само по себе, может продуцировать бесполезность, — вызывая зависть и возмущение, а также желания и устремления, которые невозможно удовлетворить. В то же время утилитаризм предполагает, что ресурсы будут накапливаться отнюдь не равно. Однако это не означает также, что больше должно быть дано тому, кто сможет распорядиться этими ресурсами с большей эффективностью, поскольку выявить таких людей крайне трудно. Кроме того, требование равенства ресурсов позднее лег­ко может превратиться в требование равенства благосостояния, причем на том же основании, что де уравнительность тождественна максимизации.

Подобный эгалитаризм может быть опровергнут. Часто утверждают, что мы можем увеличить производство ресурсов и, тем самым, увели­чить пользу, предлагая стимулы для увеличения усилий, предприимчи­вости и т.д. Утилитаристские эгалитаристы, вслед за Марксом, могут сказать, что потребность в такого рода стимулах может снизиться, если удастся изменить самого человека (в результате ликвидации капитализ­ма).

ЭГАЛИТАРИЗМ — подход к политической или социальной теории, настаи­вающий на равенстве людей.

Еще одна проблема связана с тем, что некоторые люди получают удовольствие, наблюдая страдания других. Если они принимают пря­мую форму (как это бывает у расистов, сексистов и т.д.), тогда утилита­ристы вынуждены включать и такого рода удовольствия в свои кальку­ляции. А это означает, что к некоторым людям придется относиться без учета необходимости равенства. Но тогда утилитаризм уже не может считаться эгалитаристским. Выход, по-видимому, заключается в необ­ходимости воспитывать людей в таком духе, чтобы они перестали по­лучать удовольствие от страданий других.

Таким образом, несмотря на все оговорки и условия, утилитаризм все же может считаться эгалитаристской теорией и требование макси­мизировать благосостояние, в конце концов, обнаруживает тенденцию к уравниванию благосостоянии. Разумеется, будут какие-то исключения.

Наконец, мы подходим к тому, что считается главной слабостью утилитаризма, — к его неспособности предложить справедливую соци­альную практику и институты. Утилитаризм определяет высшую цен­ность несколько редукционистски. Никто не будет отрицать, что удо­вольствие — вещь хорошая, жизнь без удовольствий вряд ли может считаться хорошей жизнью.

РЕДУКЦИЯ — сведение конкретного бытия человеческих индивидов (как, впрочем, и любых предметов, входящих в состав социального бытия) к не­ким общим свойствам, абстракциям.

Но какое удовольствие? Разве к нашей жизни не имеют отношения такие человеческие качества как умение рационально мыслить, позна­вать мир, строить социальные отношения, властвовать и т.д.?

Возьмем, например, человека, размышляющего о том, стоит ли ему начать употреблять героин? Он рассуждает следующим образом: если я начну употреблять героин, то сокращу свою жизнь, словлю кайф, воз­можно, безболезненно умру от передозировки. Для многих утилитари­стов такой человек — кандидат на хорошую жизнь. Однако, вспомним Аристотеля, который говорил, что хорошая жизнь — это полная жизнь, наполненная «здоровыми» видами деятельности, в которой удовольст­вие является только частью. Утилитаризм не различает такие нюансы, для него удовольствие — высшая ценность, вне зависимости от послед­ствий. Политическая теория, в основе которой лежит принцип удоволь­ствия, обречена на структурный крах.

Таким образом, есть серьезные основания сомневаться в утилитари­стской теории блага. Если теорию дополнить и развить, то под сомнение подпадает и принцип максимизации пользы. Именно это и вызвало серьез­ную критику утилитаризма.

В то же время, в утилитаризме есть некоторая доля истины. По-видимому, в обществах, называемых либеральными демократиями, как считается, уровень удовольствия может быть выше, чем в других. Од­нако проблема заключается в том, что утилитаризм не в состоянии уза­конить и обосновать политические ценности либерализма, равно как и устройство обществ, которые приняли бы эти принципы и воплотили их в жизнь. Иными словами, весьма возможно, что в каких-то случаях ути­литаризм приходит к правильным выводам, но предпосылки этих выво­дов неверны, а аргументы не убедительны. В конце концов, утилита­ризм не в состоянии поддержать и обосновать либеральные идеалы — а это и есть главный аргумент против утилитаризма со стороны большин­ства либеральных теоретиков в современной политической науке.

Вопросы для самопроверкиN?

1.   Как Вы понимаете понятие «польза»? Можно считать, что для Вас «польза» — главная мотивация в жизни? Знаете ли Вы кого-нибудь, кто придерживался в жизни утилитаристского расчета?

2.   Что такое благо, общее благо?

3.   Сравните утилитаристские теории Бентама и Милля. Что Милль взял у Бентама и от чего отказался?

4.   Что такое утилитаризм действия? Приведите примеры.

5.   Что такое утилитаризм правила? Как он соотносится с теорией правово­го государства?

6.   Назовите утилитаристские политические ценности.

7.   Какие аргумента против утилитаризма приводят представители либе­ральной политической мысли?

Дополнительная литература

1.   Вольф Р. О философии. М., 1996. С. 99—114.

2.   История      философии.      Запад—Россия—Восток      /  Под      ред. Н.В.Мотрошиловой и А.М.Руткевича. Кн. 2. Бентам. Милль. М., 1998.