28. Евразийство в творческой судьбе Георгия Вернадского.

Лариса Аршинова,
Оксана Павлюк

Евразийство представляет собой наиболее яркое течение общественной мысли Русского Зарубежья. С этим согласно большинство исследователей последнего. Даже скептически настроенный по отношению к эмигранстской идеологии Марк Роев признает, что евразийцами была сформирована «единственная принципиально новая система взглядов на русскую историю и культуру, появившаяся в Русском Зарубежье».

Евразийское движение, - отмечает JL Люкс, - призвало русское образовательное сословие пересмотреть свои традиционно - мировоззренческие установки»¹.

Евразийство начало складываться в России ещё до революции. Толчком для его развития стала книга Н.Трубецкого «Европа и человечество», написанная до революции, но изданная в Софии только в 1920 г. Как отмечает сам автор: «Мысли, высказанные в ней, сложились в моём сознании уже более 10 лет тому назад»².

Евразийцы громко заявили о себе в 1921 году, когда группа молодых (никому не было більше 32 лет) интеллектуалов, из разных областей знаний (кн. Н. С.Трубецкой (1890-1938) - филолог и лингвист, основатель (совместно с Р.О.Якобсоном) Пражского лингвистического кружка; П.Н.Савицкий (1895-1965) - географ, экономист; П. П.Сувчинский (1892- 1985) - музыковед, литературный и музыкальный критик; Г.В.Флоровский (1893-1979) - историк культуры, литературовед и богослов, выпустили сборник «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения евразийцев». Евразийцами впервые был поставлен вопрос о взаимоотношении восточных и западных элементов в развитии российского государства и культуры.

Научное ядро евразийцев было неоднородным, оно формировалось на междисциплинарном уровне и включало в себя ряд сегментов или срезов: экономико-географический, геополитический, государствоведческий, философский, исторический, этнолингвистический, культурологический. Вот основные идеи, которые лежали в основе нового учения, определяя его парадигму: 1) отрицание и критика евроцентризма и признание принципиального равноправия всех цивилизаций; 2) утверждение особых путей развития России как Евразии; 3) обоснование идеалов на началах православной веры; 4) идея культуры как символической личности; 5) признание необходимости такого государственного устройства, которое обеспечило развитие России - Евразии по пути к её идеалам.

Теоретические построения евразийцев могут оказаться весьма поучительными при осмыслении современных национально-культурных и социально-политических проблем, хотя не столько своими ответами, сколько постановкой вопросов³.

Вернадский Георгий Владимирович - крупнейший историк русского зарубежья. Родился 20 августа 1887 года в Петербурге, но детские и юношеские годы провел в Москве, где его отец, выдающийся отечественный ученый Владимир Иванович Вернадский, был профессором Московского университета. Благотворная семейная атмосфера рано оформится творческим интересом Вернадского-младшего. Он окончил историко-филологический факультет Московского университета, в перерыве между занятиями, образовавшемся в 1905 году, слушает лекции в заграничных университетах- Берлинском и Фрайбургском (Бавария). Здесь он прослушал три основных курса: Георга фон Белова - «Город немецкого средневековья», Г. Риккерта - «Философия истории», Ф. Мейнеке - «Английская история середины XIX века».Одна из центральных идей Риккерта, воспринятая Вернардским,- автономия исторического познания. Для Риккерта - вслед за Виндельбандом

- принципиально различие между науками о природе (номотетическими) и науками о культуре (идеографическими), использующими различные логические структуры и способы концептуальной разработки в принципе единого познавательного материала⁴. Осенью 1906 г. Вернадский вернулся в Москву, далекий от активной политики (это отношение сохранилось у историка и в дальнейшем), он тем не менее вступил в студенческую фракцию Партии народной свободы (кадеты), одним из лидеров которой стал его отец, избранный членом ЦК конституционных демократов; Георгий Владимирович оставался до конца своих дней приверженцем либеральных и демократических ценностей, не приемля радикальных и экстремистских действий общественного развития.

На студенческой скамье, не без влияния М.М.Богословского, появляется интерес Вернадского к теме освоения Сибири в ХѴП в., оказавшийся столь созвучным его последующим трудам. Студентом принял участие в международном конгрессе славистов в Праге. В 1910 г получает диплом 1 степени, темой дипломного исследования избрал историю колонизации Сибири в XVI-XVII вв. «Евразийские мотивы» в раннем творчестве Г.Вернадского прослеживаются в опыте самостоятельных архивных изысканий по сибирской проблематике в московском архиве Министерства юстиции.

После студенческих волнений 1911 г. Московский университет покинули многие демократически настроенные профессора, в т.ч. А.А. Кизеветтер, Д.М.Петрушевский; отец Г.Вернадского переехал с семьей в Петербург. Через некоторое время Г.Вернадский переезжает в Петербург, где становится приват-доцентом на кафедре русской истории. Здесь под научным руководством профессора С.Ф Платонова, он защищает диссертацию на тему: «Русское масонство в царствование Екатерины II», которая была издана в 1917 году. В тоже время познакомился с американскими историками

Ф. Голд ером и Р. Лордом, что впоследствии ему помогло стать членом американского научного сообщества.

Научными руководителями Г.Вернадского, в разное время, были:

В.О.Ключевский (признанный лидер «московской школы историков»), В.Ф.Платонов (глава «петербургской школы»). Он был учеником Ю.В. Готье, А.А. Кизеветтера, Р.Ю. Виппера, Д.М. Петрушевского, М.К. Любавского, М.М. Богословского а также крупного историка и культуролога П.М. Гревса.

Еще в студенческие годы, наряду с темой масонства, его интересовала история Востока и её влияние на русскую историю, чему он посвятил несколько ранних статей. Они составили первый исследовательский комплекс «Евразийского проекта», который можна рассматривать в качестве стартового в последовавшем уже в эмиграции повороте к евразийскому освещению русской истории. В статьях 1914-1915 гг. «О движении русских на восток» (Научно-исторический журнал. П.,1914; оригинальном очерке «Против солнца. Распространение русского государства на восток» („Русская мысль”, янв. 1914, кн. 1. С.56-79), а также в исследовательской статье «Государевы служилые и промышленные люди в Восточной Сибири ХѴП века» („Журнал Министерства народного просвещения”, 1915. № 5. С.331 - 354)⁵ Вернадский сформулировал важный для своих последующих исследований закон соотношения исторического времени и пространства в России: при постоянстве места социальное явление изменяется во времени, а при постоянстве времени оно изменяет пределы пространства и соотношение этих изменений эквивалентно. «В течение длинного ряда веков русский народ стремился освоить себе всё пространство Евразии, - пишет В.Г. Вернадский. - От карпатско-черноморского (крайне западного) угла Евразии русский народ стихийно стремился на восток, против солнца»⁶.

Весной 1917 г. Вернадский возглавил кафедру русской истории в Пермском университете; стал инициатором создания «Общества исторических, философских и социальных знаний».

Принадлежность к кадетам и контакты Г. Вернадского с иерархами церкви привлекли к нему внимание ЧК. После того, как войска Колчака оставили Пермь, был вынужден переехать в Симферополь.

Наряду с преподаванием во вновь открывшимся Таврическим университете занялся изучением и обработкой материалов из архива графа Потемкина и на их основе подготовил и опубликовал ряд статей в университетских «Известиях». В рассекреченных крымських антиболыневитских газетах обнаружены опубликованные в апреле-декабре 1919 г. восемь статей Вернадского⁷. Тематика их разнообразна, но привлекает внимание статья «Против солнца», в которой обосновывается евразийский подход к изучению истории России.

Он также занимал пост начальника отдела печати в администрации Врангеля, поражение которого заставило Г.Вернадского эмигрировать. В ноябре 1920 г. отплыл в Константинополь, а через три месяца переехал в Афины, где в библиотеке Греческой археологической ассоциации изучал документы по византиноведению.

В феврале 1922 г. Вернадский становится профессором русского права на русском юридическом факультете Карлова университета в Праге. Работа на юридическом факультете, в частности, чтение курса истории права русского государства, обратила его внимание к государству как феномену цивилизации и проблемам русской правовой культуры. В 1925 г. выпустил учебник «Очерк истории права Русского государства XVIII - XIX вв.». Пребывание в Праге сыграло важную роль в становлении Г. Вернадского как ученого. Он тесно сблизился с крупнейшим русским византологом и медиевистом, искусствоведом и культурологом акад. Н.П. Кондаковым и глубоко воспринял его идеи, подтвержденные на огромном фактологическом материале истории и археологии, о взаимодействии степной, византийской и славянской культур. Вскоре после смерти учёного (1925) он принял участие в создании постоянно действующего семинара его памяти «Seminarium Kondakvianum», впоследствии преобразованный в Институт им. Н.Кондакова в Праге. Тогда же он примкнул к движению евразийцев, особенно плодотворно общаясь с П. Н. Савицким и Н. С. Трубецким. Он счёл необходимым подкрепить философские разработки евразийцев конкретными историческими исследованиями. В евразийском сборнике «Россия и латинство» выходит его статья «Соединение церквей в исторической действительности» (1923 г.)⁸.

В 1927 г. в возрасте 40 лет переселился в США по приглашению Йельского Университета на должность профессора русской истории и работает там до выхода на пенсию в 1956 году, одновременно читая лекции в Гарвардском, Колумбийском, Чикагском университетах. Его интенсивная научная и преподавательская деятельность легла в основу американской школы изучения истории России. Тогда во всех американских университетах было всего два-три человека, читавших курсы по русской истории⁹.

В последнее десятилетие жизни (1962-1973), когда уже можно говорить

о призвании, Вернадскому удалось сделать особенно много. Он помогает войти в американскую академическую среду представителям «второй эмиграции» - прежде всего Н.И. Ульянову, которого он видел на кафедре Ключевского; он успел проконсультировать тех, кто в настоящее время ведет американскую славистику - Дж. Биллингтона, Р. Пайпса, Р. Крамми, Дж. Афферика¹⁰. Архив Г.В.Вернадского в Колумбийском университете (Нью- Йорк) насчитывает 234 ящика и около 80 тысяч документов¹¹.

Вернадский взял на себя миссию разработать историческую часть евразийской концепции, что нашло наиболее яркое и последовательное воплощение в работах «Начертание русской истории» (1927), «Опыт истории Евразии с VI в. до настоящего времени» (1934), «Звенья русской культуры» (1938), вышедших на русском языке, а также в ряде исследований, опубликованных на английском языке в США.

Вернадский определил главный евразийский принцип: «Жизненная энергия, заложенная в каждой народности, стремится к своему наибольшему проявлению. Каждая народность оказывает психологическое и физическое давление на окружающую этническую и географическую среду. Создание народом государства и освоение им территории зависит от силы этого давления и от силы сопротивления, которое это давление встречает»¹². Исповедуемая им концепция легла в основу пятитомной «Истории России» («Древняя Русь» 1943 г., «Монголы и Русь» 1953 г., «Россия в средние века» 1958 г., «Московское царство» 1968-69 гг.). В 1927 г. написал для студентов американских университетов учебник «Русская история», который дорабатывал, включая новейшие материалы, вплоть до 1969 г. Этот труд достаточно полно представляет его исторические взгляды, тесно связанные с концепцией евразийства. Особенно большое внимание Вернадский уделял:

1) рассмотрению соотношения леса и степи как определяющих природных факторов русской социокультурной истории (идея воспринятая ещё от Ключевского);

2) синтезу византийского и тюрко-монгольского культурного наследия в феномене «христианизации татарщины» на Руси (концепция, которую он разделял с Н. Трубецким).

В основу своей концепции Вернадский положил взаимодействие природных и социальных факторов в ходе русской истории. Своеобразие национального развития русского народа, по его мнению, обуславливалось двумя комплексами причин: внешним влиянием на общество природно- географичеких факторов и внутренним развитием социального организма. Центральное место в концепции Вернадского занял тезис об определяющем влиянии «месторазвития» на исторические особенности всех общественных институтов (под «месторазвитием» человеческих обществ он понимает определённую геграфическую среду, которая определяет особенности человеческого общежития, развивающегося в этой среде). «Социальноисторическая среда и географическая обстановка сливаются в некое единое целое, - отмечает Вернадский, - взаимно влияя друг на друга. В разные исторические периоды и при различных степенях культуры человеческих обществ различная совокупность социально-исторических и географических признаков образуют различные месторазвития в пределах одной и той же географической территории»¹³.

Исходя из убеждений в том, что существует прямая зависимость между территорией и историей, он попытался вывести закон соотношения времени и пространства, подчеркнув при этом, что его действие реализуется при больших размерах госдарственной территории. На таком «огромном пространстве исторический процесс, по мысли Вернадского, приобретает своеобразный облик; подобый волнообразующим кругам, расходящимся вширь от центра развития. «Огромное пространство» создает объективные условия для формирования новой цивилизации. Евразия с этнической точки зрения - это «сожительство разных народностей - русской, монгольской, турецкой, финской, маньжурской и многих других»¹⁴.

Исходя из содержания самого термина, «Евразия» выражает не неопределенную социально-историческую комбинацию Европы и Азии, а громадную специфическую географическую область земного шара в центре континента. Этот мир, в представлении Вернадского, должен быть отделяем как от Европы, так и от Азии: «...нет двух Россий-«Европейской» и «Азиатской». Есть только одна Россия - Евразийская, или Россия-Евразия»¹⁵.

Прошлое России-Евразии Г.В.Вернадский интерпретирует как историю борьбы между «лесом» (оседлыми славянами лесной зоны) и «степью» (урало-алтайскими степными кочевниками). На этой основе предлагает «деление русской истории на периоды». В тоже время он уточняет, что «история-это непрерывный процесс, который не имеет пауз, и любое предложенное нами деление, конечно, будет весьма схематичным и произвольным».

На заре русской истории, приблизительно до конца X века, «мы видим попытки объединения степи и леса для использования выгод обмена их природными богатствами». Завершающая попытка объединения, отмечет Вернадский, была совершена князем Святославом, который постарался соединить под своей властью Днепр, низовья Волги и низовья Дуная. Это время важно «как отметка постепенного приближения русских к христианству»¹⁶.

С конца X до середины ХШ связь между лесом и степью разорвана, «период этот может быть назван борьбою между лесом и степью. Хронологические рамки его условно могут быть обозначены так: от 972 года до 1238 года (Батыева нашествия).

В монгольский период евразийско-русской истории «степь» победила «лес». Хронологические рамки третьего периода: от 1238 года до 1452 года. Москва становиться отныне собирательным центром», а в середине XV в. «лес» в лице Московии взял реванш. Наука русской истории, по мнению Вернадского, слишком увлеклась изучением роли православия и византийского наследства и прошла мимо очевидного «обрусения и оправославления татарщины». Она не обнаружила «татарский источник русской государственности». Московское государство, считает он, образовалось на развалинах Золотой Орды. При этом Вернадский не умаляет значения и византийского наследства, поясняя, что под монгольским наследством следует понимать евразийское государство, а под византийским

- православную государственность. Оба начала тесно и органично слились в историческом развитии русского народа. «Монгольское наследство облегчило русскому народу создание плоти евразийского государства, - пишет он. - Византийское наследство вооружило русский народ для создания мировой державы строем идей»¹⁷.

Четвертый период (условно 1452-1696 гг.): наступление русского Севера на монголо-турецкий Юг и Восток; решительная победа леса над степью. «Тяжёлая борьба России против монголов и турок (так же как и против поляков и шведов) потребовала напряженных усилий всей нации. Личные и политические свободы были принесены в жертву национальному выживанию».

Пятый период (1696-1917 гг.): «распространение Российского государства почти до естественных пределов Евразии: объединение леса и степи, ...две великие зоны слились в единое экономическое целое», «земледелие заняло господствующие позиции, начал обрабатываться весь континент»¹⁸.

Вся история Евразии есть последовательный ряд попыток создания единого государства, которые предпринимались с разных сторон - с востока и запада Евразии. Прослеживая эту историю с V в. до н.э. (Скифская держава) до 20-х годов XX ст., Вернадский обнаруживает любопытную периодическую ритмичность государство-образующего процесса и предлагает схему периодической ритмичности:

I. 1) Единная государственность (Скифская держава).

2) Система государств (сарматы, готы).

П. 1) Единная государственность (Гуннская империя).

2) Система государств (авары, хазары, камские болгары, русь, печенеги, половцы).

Ш. 1) Единная государственность (Монгольская империя).

2) Система государств - первая ступень распада Монгольской державы.

3) (Золотая Орда, Джагатай, Персия, Китай).

4) Система государств - вторая ступень распада Монгольской державы (Литва, Русь, Казань, киргизы, узбеки, ойраты-монголы).

IV. 1) Единная государственность (Российская империя -Советский Союз)... ?

Схема остаётся незаконченной, а последнее звено завершается многоточием. Знак вопроса подразумевает возможность нового распада, новую «Систему государств».

Вернадский Г.В. показал, как на одной и той же территории на протяжении исторического периода мы наблюдаем пульсирующее чередование двух периодически сменяющих друг друга геополитических форм государственной организации евразийского пространства. А. Тойнби позднее в своей работе «Постижение истории» это назовёт «Уход-и-Возврат в истории цивилизвций»¹⁹.

Вернадский отмечает, что государственное устройство должно быть достаточно гибким в соответствии не только с общими целями, но и также с местными условиями и требованиями: «Российская или всеевразийская государственность... должна держаться форм сочетания единства и множества (особых форм федерации)»²⁰.

Для него евразийство не было скороспелым и кратковременным увлечением. Он шёл к этому взгляду с первых лет самостоятельной творческой деятельности ещё в дореволюционный период и сохранил свои убеждения до конца жизни.

Для Г.В.Вернадского Евразия являлась общим историческим домом многих народов, основой синтеза культур, «месторазвитием» особой российской цивилизации, сложившейся под воздействием пространства, природы и многоэтничности в их взаимодействии.

Примечания: