§ 6. Политико-правовые идеи начала XX в.
К началу XX в. все застарелые конфликты на политической и идейной почве – незавершенность аграрной реформы и перехода к конституционализму, усиление позиций русского марксизма и новый подъем религиозно-нравственных исканий и дискуссий – получили новое продолжение и истолкование.
Среди революционных радикалов определенный престиж приобрели отечественные марксисты, потеснившие приверженцев идеалов народников 70-х гг. и неонародников начала века (эсеров). Отцом русского марксизма считается Г. В. Плеханов. Марксизм стал известен в России вначале в народнической окраске, затем он стал течением в среде демократической интеллигенции и городских рабочих. Именно Плеханову выпала роль партийного критика идеологии народничества с использованием марксистской социально-политической философии и методологии. Для Плеханова прохождение России через фазу капиталистического развития включало не только фазу полного (буржуазного) капиталистического развития производительных
592 Глава 20. Политические и правовые учения в России во второй половине XIX – первой половине XX в.
сил, но и развитие соответствующей надстройки (в частности, в виде конституции и парламентского правления В этом плане он в споре с народниками защищал «длинный и трудный капиталистический путь развития». Великая миссия рабочего класса виделась ему в том, что именно рабочему классу надлежит завершить дело, начатое Петром,– вестернизацию России.
В августе 1903 г. на II съезде Российской социал-демократической партии Плеханов выступил с якобинским программным лозунгом «Благо революции – верховный закон» и с откровенным оправданием революционного произвола. При этом он одинаково допускал и существование «долгого парламента» (как это имело место в английской революции середины XVII в.), и быстрый разгон его при необходимости. Таким образом, конституционное революционное право в его подходе играло чисто вспомогательную роль, причем диктаторская власть государства была для него выше права и не была связанной его требованиями и предписаниями. Эта мысль была подхвачена Лениным (диктатура вообще и диктатура пролетариата в особенности не может быть стеснена никаким законами) и реализована в первые же годы советского правления.
Самый значительный сдвиг в области правопонимания, в особенности природы общеустроительных (конституционных) законов, произошел после введения в России начал конституционного правления и партийных размежевании в предвыборной борьбе за представительство в Государственной думе и за влияние на общественность. Интенсивная разработка проблем конституционного государства (синоним правового государства) была осуществлена А. С. Алексеевым, С. А. Котляревским, В. М. Гессеном, М. М. Ковалевским. В области философии права в ее соотношении с нравственностью основополагающий характер имели работы П. И. Новгородцева, Е. Н. Трубецкого, а также С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, Б. А. Кистяковского.
В своем фундаментальном труде о правовом государстве Сергей Александрович Котляревский (1873–1940) писал как об общеизвестном: «.-идея правового государства вошла в обиход современных цивилизованных государств, в совокупности тех ожиданий, которые обращает член государственного союза к руководителям этого последнего. Правовое государство стало одним из политических заданий. Много раз отмечался кризис правосознания, утрата веры во всемогущество права и учреждений. Наличность переживаемых здесь разочарований не отнимет у данных стремлений настойчивости и выразительности:
593 § 6. Политико-правовые идеи начала XX в.
убеждение, что государство должно принять облик правового государства, остается непоколебленным» (Власть и право. Проблема правового государства. 1915).
В лучших традициях отечественного правоведения проблема власти была представлена Котляревским во всем многообразии существующих в литературе подходов. Помимо сравнительно-исторического освещения функциональных и революционньгх аспектов реализации идей господства права автор уделил немало внимания таким очевидным, но не всеми признаваемым аспектам властвования, как процессуальные (можно сказать – ритуальные) аспекты властвования и подчинения. Юристы и социологи, по мнению ученого, не всегда отдавали себе отчет в том, насколько явления властвования сохраняют в себе элемент загадочности, несмотря на их ежедневный и даже ежечасный характер проявления. В этом смысле толкования власти которые мы встречаем у Толстого или Карлейля, оказываются для нас более ценными и интересными путеводителями, чем представления специальной науки о государстве.
Главное назначение правового государства, согласно Котляревскому, быть государством справедливости; ценность его определяется ценностью самого правового начала и при том предположении, что закон в таком государстве всегда справедлив и что «способ его создания есть в то же самое время – при недостатках человеческой природы – обеспечение этой возможной справедливости». Аналогичные идеи высказывали несколько ранее Вл. Соловьев, а также Н. И. Палиенко (Правовое государство и конституционность. 1906), позднее – Н. Н. Алексеев (Основы философии права. 1924).
Первое требование или первый принцип правового государства, считал Александр Семенович Алексеев, недопустимость изменения правопорядка в государстве без участия народного представительства. Другое принципиальное требование к его организации и деятельности – верховенство права (а не закона). «Не закон дает силу праву, а право дает силу закону, и законодатель должен не создавать, а находить право, выработанное в сознании общества» (Начало верховенства права в современном государстве. 1910).
В 1911 г. П. И. Новгородцев и И. А. Покровский обменялись мнениями о содержании «права на достойное существование», о котором в свое время впервые написал Вл. Соловьев. Для многих исследователей начала века это право связывалось с обеспечением общей защиты интересов трудящихся при помощи права
594 Глава 20. Политические и правовые учения в России во второй половине XIX – первой половине XX в.
и признавалось требованием социалистическим. Историк римского права и философ И. А. Покровский считал, что следует вести речь о «праве на существование», подразумевая при этом заботы в области общественного призрения. Разумеется, что у государства есть обязанность спасать от голодной смерти, но «права быть спасенным от голодной смерти лицо не имеет» (Право на существование. 1911). Право на существование – это не обеспечение так называемых необходимых условий существования. Это конечный идеал или минимум того, что государство в настоящий момент должно обеспечить человеку, – это узкое, но более прочное в юридическом смысле понимание проблемы.
Сбалансированный вариант сочетания профессионально-юридического догматизма и философского позитивизма воплотился в концепции власти Габриеля Феликсовича Шершеневича (1863–1912). Государство представляет собой источник права как властного веления.
Власть связана с волей, с умением «заставить других сообразовывать свое поведение с волею властвующих, вводить свою волю одним из существенных мотивов, определяющих поведение другого». В основе власти, как ее трактует Шершеневич, лежит во многом тот же эмоциональный и мыслительный настрой, который так тщательно обсужден в работах Коркунова и Петражицкого. Шершеневич называет его эгоистическим чувством повинующегося, которое составлено у него из страха и веры в то, что послушание может принести известные выгоды (Общая теория права. 1910).
Все власти в государстве опираются на государственную власть с ее изначальным (исторически и логически) авторитетом, из нее же они черпают свои силы, тогда как государственная власть опирается непосредственно на общественные силы. Так государство может характеризоваться с позиции социологии. С юридической точки зрения, государство есть правовое отношение, есть объект или субъект права, но это уже, по Шершеневичу, неправильные, искаженные представления о власти. С методологической точки зрения, подчеркивает он, «юридическое определение не только не способно объяснить реального существа того, что мы называем государством, но оно кроет в себе опасность затемнить пред нами истинную сущность явлений, происходящих в государстве. Понятие о государстве только одно – социологическое».
595 § 6. Политико-правовые идеи начала XX в.
Социологическое понятие о государстве исходит из того, что трудно построить понятие о государстве как силе, государстве как юридическом отношении, но возможно это сделать только с учетом и лишь на основе представления о нем как комбинации силы и воли. Государственная власть предстает в этом случае как основанная на самостоятельной силе воля одних (властвующих) подчинять себе волю других (подвластных).
Богдану Александровичу Кистяковскому (1868–1920) принадлежит инициатива теоретической постановки вопроса о возможной перспективе правового социалистического государства, возникающего в процессе преодоления несовершенств буржуазного правового государства. Он же в 1909 г. стал одним из организаторов и участников сборника «Вехи», который вызвал столь шумные похвалы и не менее шумные осуждения. В статье «В защиту права» из этого сборника раздался едва ли не самый сильный упрек в адрес русской интеллигенции за ее пренебрежение правом и за неразвитость ее правопонимания. Разумеется, что адресатом критики была не вся интеллигенция, а главным образом та ее часть, которая связала свою судьбу с революционными замыслами и делами. Наряду с Герценом и Михайловским в этот разряд попали и российские социал-демократы (в частности, Плеханов). В правовом нигилизме он обвинял и славянофилов.
Кистяковский видел причины слаборазвитости правосознания российской интеллигенции не только в бедности окружающей правовой жизни, но и в слишком большой дани увлечению метафизическими решениями политических и моральных проблем.
У народнической интеллигенции он увидел «ложное предположение» об исключительно этической ориентации сознания нашего народа. Это помешало ей вовремя и по существу «придти на помощь народу»,– например, с учетом своих положений о специальных стадиях прогресса права от обычая к закону способствовать «окончательному дифференцированию норм обычного права, а также их развитию и трансформации в современное законодательство».
Критика славянофильских прегрешений народнической интеллигенции велась с позиции просветительского оптимизма (образованный класс несет естественную ответственность за развитие «организаторских талантов народа»), который уживался с «общинно-артельными» иллюзиями самих народников.
596 Глава 20. Политические и правовые учения в России во второй половине XIX – первой половине XX в.
Философ писал: русский народ отличается присущим ему «тяготением к особенно интенсивным видам организации, о чем, собственно, и свидетельствуют его стремление к общинному быту, его земельная община, артельный труд и т.д.».
В области истолкования природы и назначения права Кистяковский следовал кантовскому определению права и в более современных терминах характеризовал право как совокупность норм, устанавливающих и разграничивающих свободу лиц. Кистяковский при этом отмечал, что это определение имеет философское, а не эмпирическое значение.
С социологической точки зрения он отдавал предпочтение трактовке права как совокупности норм, создающих компромисс между различными требованиями (А. Меркель). Дело в том, поясняет Кистяковский, что всякий сколько-нибудь важный новоиздающийся закон в современном конституционном государстве становится компромиссным документом, вырабатываемым различными партиями, которые выражают требования определенных социальных групп. Более того, современное государство само основано на компромиссе, и конституция каждого отдельного государства есть компромисс, примиряющий стремления наиболее влиятельных групп в данном государстве (Право как социальное явление. 1911).
В обсуждении проблематики правового государства весьма авторитетными были также разработки В. М. Гессена, который к уже привычным его признакам (права и свободы граждан, разделение властей, связанность правительственных и судебных решений правом и т.д.) добавлял в качестве непреложного условия также представительную форму правления и наличие учреждений административной юстиции.
Евгений Николаевич Трубецкой (1863–1920) известен своими фундаментальными разработками истории религиозной философии и исследованиями проблем философии права. Право он определял как внешнюю свободу, предоставленную и ограниченную нормой. Определения права, в которых фигурируют понятия «власть», «государство» или «принуждение», т.е. понимание права как организованного принуждения, имеют, по его мнению, тот недостаток, что всякое государство или власть сами обусловлены правом. Они не принимают в расчет те разновидности права, которые существуют независимо от признания или непризнания их тем или иным государством,– таково право церковное, право международное или некоторые юридические обычаи из разряда предшествующих возникновению государства.
597 § 6. Политико-правовые идеи начала XX в
Схожие несовершенства имеют, согласно Трубецкому, теории права как «силы» и права как «интереса». Особого внимания заслуживают теории права как части нравственности (как минимум добра). Однако и они смешивают право, как оно есть в действительности, с тою нравственною целью, которую оно должно обеспечивать. А между тем есть множество правовых норм, которые не только не представляют собою минимума нравственности, но даже в высшей степени безнравственны. Таковы, например, нормы крепостного права, нормы, устанавливающие пытки, стесняющие религиозную свободу, и др.
Нормы нравственные и правовые не исключают друг друга: поскольку внешнее поведение обусловливаемо внутренним настроением, последнее далеко не безразлично для права. Необходимо различать в нравственности два элемента: вечный закон добра, которым должна определяться конечная цель нашей деятельности; ряд подвижных и изменчивых конкретных задач, целей, которые обусловливаются, с одной стороны, вечными требованиями добра, а с другой – меняющимися особенностями той конкретной среды, где мы должны осуществлять добро.
В подходе Трубецкого присутствует мысль о гармонизации позитивного права с естественным правом, причем естественное право «звучит как призыв к усовершенствованию», играет роль движущего начала в истории. Идея естественного права, по толкованию Трубецкого, дает человеку силу подняться над его исторической средой и спасает его от рабского преклонения перед существующим.
Павел Иванович Новгородцев (1866–1924) с самого начала своей научной и преподавательской деятельности зарекомендовал себя блестящим историком и философом права. Его имя стало известным в связи с подготовкой и изданием сборников «Проблемы идеализма» (1902) и «Из глубины» (1918), ставших крупным событием в духовной жизни российского общества. Самым значительным по замыслу и исполнению трудом стало «Введение в философию права». Первую часть его составили работы «Нравственный идеализм в философии права» и «Государство и право» (1907), в которых было дано обоснование потребности в возрождении философии естественного права. Вторую часть составила работа «Кризис современного правосознания» (1909), где сделан обзор кризисных тенденций в использовании идеалов и ценностей эпохи века Просвещения, в том числе ценностей правового государства. «Если изначально правовое государство имело задачу простую и ясную – когда равенство и свободы представлялись основами справедливой жиз-
598 Глава 20. Политические и правовые учения в России во второй половине XIX – первой половине XX в.
ни, т.е. началами формальными и отрицательными, и осуществить их было нетрудно, то сейчас государство призывается наполнить эти начала положительным содержанием». Трудность последней задачи состоит в том, что государство возлагает на себя «благородную миссию общественного служения, встречается с необходимостью реформ, которые лишь частично осуществимы немедленно», и что, вообще говоря, они «необозримы в своем дальнейшем развитии и осложнении» (Кризис современного правосознания. 1909).
В третьей части «Об общественном идеале» (1917) предметом критического анализа и обобщений стали идеалы социализма и анархизма в их возникновении и исторической эволюции. Свой личный интерес в разработке идеалистического, восходящего к Канту направления философии права Новгородцев связывал с потребностью обосновать «самостоятельное значение нравственного начала» в правоведении. Эта позиция, по его мнению, представляла собой «разрыв с традициями исключительного историзма и социологизма и переход к системе нравственного идеализма». В частности, имелась в виду необходимость «понять и обосновать нравственную проблему как самостоятельную и независимую от всяких исторических и социологических предпосылок». В этом направлении работа велась и в древности, и в Новое время. Современная мысль нашла в системе Канта соответствующий источник поучения. Правоведы, стремящиеся уберечь нравственную основу права «от воздействия мелкой практики и односторонней теории», могут найти надежную опору в возрожденной школе естественного права.
«Естественно-правовые построения являются неотъемлемым свойством нашего духа и свидетельством его высшего призвания. Общество, которое перестало бы создавать идеальные построения, было бы мертвьш обществом; эти построения каждый раз показывают, что в нем есть дух жив, есть движение нравственного чувства и сознания».
Общественная деятельность Новгородцева не ограничилась преподаванием и публицистикой. Он входил в руководство кадетской партии, избирался депутатом Государственной думы от Екатеринославской губернии. В эмиграции при содействии чешского правительства создал в Праге Русский юридический факультет, которым руководил до своей кончины в апреле 1924 г. Он был признанным главой школы возрожденного естественного права. Его непосредственными учениками были И. А. Ильин, Б. П Вышеславцев, Н. Н. Алексеев, А. С. Ященко и др.
§ 7 Политико-правовые взгляды русских философов первой половины XX в 599
