Моделирование и анализ политических процессов: Учеб. по­собие.

Динамика социально-политической системы

Устойчивая особенность российского политического процесса 1991-1999 гг. заключалась в том, что «кривая кри­зисной цикличности» имела волнообразный характер с дли­ной волны в два года. Шкала интенсивности политического кризиса имеет диапазон от ноля (абсолютное рав­новесие политической системы) до 100% (полное разруше­ние определенной политической системы). Кривая кризисной цикличности достигает пика дважды - в 1991 ив 1993 гг. и стремится к своему пиковому значению в 1999 г. Большин­ство аналитических публикаций, пытавшихся оценить траек­торию политического процесса в России опирались на идео­логическую метафору «переходного состояния» или «тран­зита». Данный подход предполагал, что затяжной кризис посткоммунистического общества в экономической, политиче­ской и социальной областях вызван особенностями его «пе­рехода» от авторитарного социального порядка к демокра­тии. Эти публикации могли выражать оптимистические или пессимистические оценки, но главное различие между ними состояло в допускаемом уровне цены «транзита»: одни в принципе оправдывали любые экономические, политические и человеческие затраты, в то время как другие считали такую цену неприемлемой. По прошествии десяти лет стало очевидным, что социально-политическая система Российской Федерации на самом деле никуда не «переходила», а законо­мерно деградировала, причем на рубеже 1998-1999 гг. на­блюдалось очередное нарастание кризисных тенденций, что и привело Б. Ельцина к решению об уходе с президентского поста и о «назначении» преемника.

В современной науке и публицистике существуют раз­личные объяснения причин и источников кризиса социально - политической системы Российской Федерации. С той или иной степенью доступной формализации они используют свои «правила» диагностики состояния социально-политиче­ской системы, выделяя разнородные факторы, которые, с их точки зрения, являются причинами возникновения кризисов. Хаотический характер таксономии этих факторов свидетель­ствует, что представления о том, как работают законы поли­тического процесса, не сложились в какую-либо устойчивую форму знаний.

Период 1991-1999 гг. — это время крупномасштабного политического «эксперимента», сущность которого состояла в перегруппировке господствующего класса российского общества - номенклатуры. Первыми видимыми результатами попыток перегруппировки стал распад политической «эли­ты» господствующего класса на теневые «клики» и замена узаконенного процесса согласования политики между сег­ментами «элиты» на закулисный сговор между теневыми «кликами».

С внешней стороны «клика» может быть определена с помощью социометрических методов: в социометрическую «клику» попадут индивиды, фиксирующие участие в процес­сах принятия ключевых решений для данного вида полити­ческой деятельности или одновременно для нескольких пе­рекрещивающихся видов. Теневая «политическая клика» - это неформальная группа, психологическим основанием ко­торой является опыт применения власти при достижении це­лей, выходящих за рамки формальных политических струк­тур и норм. Групповое сознание «политической клики» фор­мируется в процессе борьбы за распределение власти в про­странстве, занимаемом формальными политическими «ин­ститутами».

В отличие от «клана», который формируется на родо­вой, племенной либо территориальной основе, «клика» - это, прежде всего, негласная групповая принадлежность. Напри­мер, на родоплеменной основе формируются господствую­щие группы в ряде национальных республик Российской Фе­дерации. На федеральном уровне в различные периоды име­ли значение свердловский, петербургский, нижегородский территориальные кланы и т. д. «Клики» же возникают на почве дефективности формальных политических структур в качестве негласных (теневых) организаций господствующего класса, борющихся за неформальное распределение власти. Теневыми субъектами, действующими на российской поли­тической сцене, выступают финансовые, промышленные, придворные и партийные «клики».

На протяжении всего периода 1991-1999 гг. конфигура­ция «клик» изменялась, что сопровождалось серией правительственных кризисов и перераспределением власти между «кликами». Траектория политического процесса определя­лась неустойчивой констелляцией политических «клик» во­круг «доминантного лидера». Решающим фактором полити­ческого процесса становится маневрирование «доминантного лидера» в условиях, когда уровень сплоченности «клик» крайне низок, они находятся в состоянии крайней подозрительности и враждебности по отношению друг к другу, а их временные коалиции ненадежны и зависят от конъюнктур­ных колебаний социально-экономической ситуации.

В 1991-1993 гг. сложился политический режим, где стержневая роль персонально принадлежит фигуре президента, источником легитимности которого является плебис­цит, т. е. всенародное голосование по формуле «да» или «нет». Предполагается, что на «переходный период» такой лидер может обеспечить общенациональную политическую интеграцию, верховный контроль над административной машиной государства и осуществление преобразований в са­мой системе. Для этого он наделяется возможностью едино­лично (на практике - под влиянием «свиты»), вне представительных демократических институтов и норм, принимать важнейшие решения, апеллируя к некой плебисцитарно вы­раженной «воле народа».

Стремление «доминантного лидера» играть роль «вож­дя» приводит к тому, что его «свита» и административный штат формируются на принципах личной преданности, а их профессиональные качества в принципе не имеют значения. Во многих аналитических публикациях этот modus vivendi «свиты» ошибочно воспринимался как проявление персо­нальной «харизмы», а Президенту РФ Б. Н. Ельцину необос­нованно приписывались свойства «харизматического лиде­ра».

В свое время известный немецкий социолог М. Вебер ввел этот термин для объяснения динамики политической истории, которая была представлена им в виде взаимодейст­вия различных типов социального порядка, где фактору «ха­ризмы» отводилась роль активной трансформирующей силы. Имелись в виду качества личности, благодаря которым она рассматривалась окружающими как наделенная сверхъесте­ственными свойствами и в силу такой веры оценивалась как «вождь» социальной группы. Действительные или проециро­ванные источники этих свойств могли иметь различное про­исхождение, но они обеспечивали притязания «харизматически квалифицированных» (выражение М. Вебера) личностей на политическое господство.

Феномен Б. Н. Ельцина не подходит под эти определе­ния, поскольку социальные группы, которые оказали ему поддержку, руководствовались исключительно статусными соображениями. Сравнение группировок массового полити­ческого сознания в 1996 и 1998 гг. показало, что основной «переменной», определившей отношение к Б. Н. Ельцину, является самооценка респондентами своего материального положения. В серии из трех общероссийских опросов, осу­ществленных последовательно в апреле, мае и июне 1996 г. в 25 субъектах РФ Российской академией государственной службы при Президенте РФ, было установлено, что социаль­ные группы, добившиеся относительной материальной обес­печенности, поддерживали лозунги избирательной кампании Б. Ельцина, в то время как те, кто «не сводил концы с конца­ми», занимали прямо противоположную позицию. Такой тип «статусной» кластеризации отражает структуру явно выра­женных и устойчивых группировок массового политического сознания.

Через два года стали наблюдаться резкие отличия в конфигурации и характере «статусных» кластерных группи­ровок, свидетельствовавшие о том, что в политическом соз­нании населения произошли определенные изменения. Во - первых, все кластеры сместились в сторону оси отрицатель­ных значений, что указывало на растущее недовольство ре­жимом Б. Н. Ельцина во всех слоях общества, в том числе и в относительно обеспеченных. Во-вторых, расстояние между кластерами сократилось до минимума, указывая тем самым, что Б. Н. Ельцин утерял поддержку даже в тех слоях, которые ранее составляли его социальную базу.

То, что ошибочно принималось политологами за про­явление «харизматических» свойств Президента РФ, на са­мом деле представляло собой продукт констелляции теневых политических «клик», испытывающих потребность в такого рода отношениях и структурах. Господство «клик» возникает на фоне потерявшей чувство общности нации, когда она ли­шается своей формы и продолжает существовать как «насе­ление».

Соответственно меняются и экспертные оценки про­изошедших в этот период изменений в российском обществе, когда термин «либеральный» применительно к экономиче­ским и политическим реформам постепенно уступил место термину «криминальный». Д. Саттер, сотрудник Гудзоновского института, полагает, что основные проблемы России имеют не экономический, а преимущественно моральный характер, и полное игнорирование этого факта объединяет установки «большевиков» и «реформаторов». «Переходный» период он описывает как «транзит» от «криминального ком­мунизма» к «криминальному капитализму», где выделяет три стадии: 1) гиперинфляция, стимулированная правительством Н. Гайдара в начале 1992 г.; 2) «дикая» приватизация, орга­низованная группировкой А. Чубайса в начале 1994 г.; 3) криминализация как финальная стадия «транзита». Как считает Саттер, на этой финальной стадии единственным за­коном экономической и политической жизни российского общества становится «закон силы».

Отсутствие подлинных «харизматических» свойств за­ставляет «доминантного лидера» прибегать к использованию определенных суррогатов, однако в любом случае отношение населения к Б. Н. Ельцину как политическому лидеру опреде­лялось на основе «статусных» установок, а не веры в его вы­дающиеся способности. Это утверждение справедливо и в отношении «свиты» президента и лидеров теневых полити­ческих «клик», статусные и властные интересы которых оп­ределяют динамику данного политического режима. Эти ин­тересы наиболее активно начинают проявляться в связи с проблемой ухода со сцены «доминантного лидера» и возник­новением вопроса о преемственности. Более того, замена «доминантного лидера» становится основной интригой по­литического процесса, поскольку распад неустойчивой кон­стелляции теневых «клик» неизбежно провоцирует обостре­ние соперничества между ними.

Принципиально возможны следующие способы реше­ния данной проблемы:

1) поиск нового «харизматического» лидера на основе критерия качеств, которые позволяют ему занимать позиции власти (по типу выборов нового далай ламы);

2) выбор на основе определенной религиозной техники отбора лидера, когда легитимность новой фигуры зависит от легитимности самой техники его отбора (подобно культу священных вождей в племенных сообществах Тропической Африке);

3) превращение «харизмы» в объективный, передавае­мый объект, когда свойства лидера могут быть переданы с помощью ритуальных средств его «свите» (по типу «старой партийной гвардии»);

4) назначение преемника самим лидером и признание подлинности этого назначения со стороны всех его последо­вателей (по типу «каганата» или «ханства»);

5) назначение преемника «административным штатом» и его признание сообществом, когда речь идет не о свобод­ном выборе, а о процессе, жестко связанном с «объективным долгом» (по типу выборов католического Папы);

6) наследственная передача роли лидера на основе веры в то, что харизма является свойством личности, передаю­щимся по наследству; т. е. что она каким-то образом разделя­ется близкими родственниками носителя таких свойств (по типу кровнородственного клана).

Варианты поведения политических «клик» в связи с проблемой «доминантного лидера» во многом определяются особенностями их психологии. М. Вебер указал на первосте­пенное значение психических основ того особого «прести­жа», который возникает ввиду притязаний политических ав­торов на господство: «Современное положение политиче­ских объединений основывается на престиже, создаваемом специфической верой их членов в особое предназначение данных объединений. Регулируемые ими социальные действия приобретают «законность» постольку, поскольку они со­единяют физическое насилие с властью над жизнью и смер­тью своих членов».

Политические «клики» в современной Российской Фе­дерации имеют номенклатурное происхождение и на две трети состоят из представителей старой партийно-хозяйст­венной коммунистической номенклатуры, включая и самого «доминантного лидера». Психология групп относительно ус­тойчива и изменяется гораздо медленнее, чем физические и социальные условия их существования. Новая номенклатура воспроизвела основные фрагменты психологии старой но­менклатуры, но в специфической психопатологической фор­ме, что вызвано резкой сменой идеологических установок господствующего класса. В основе этого беспрецедентного коллективного феномена лежит конфликт двух «базовых» психологических комплексов, которые можно условно на­звать «прото-коммунистическим» и «прото-либеральным». Оба комплекса получили свое воплощение в организации религиозно-политических «сообществ-сект». Историческая наука свидетельствует о существовании подобных сообществ у многих народов древности. Эти комплексы проявляют себя в форме типичных ментальных состояний, актуализирующих подсознательные представления о социальном «порядке» и условиях применения политического «насилия» для дости­жения господства.

«Прото-коммунистические» секты обладали строгой организационной структурой и соответствующими мораль­ной и идеологической доктринами. «Прото-либеральные» секты представляли собой зеркальную противоположность по всем основным характеристикам организации социально­го, политического и морального порядка. Подразумеваемыми целями «прото-либеральных» сект были неограниченная ма­териальная нажива, достижение высокого социального ста­туса и политического влияния. Ее члены являлись сторонни­ками «экономической свободы» и «космополитами», однако в реальной политической жизни поддерживали автократиче­ские системы власти.

Содержанием обоих комплексов служат взаимоисклю­чающие образы социального «порядка», которые проявляют­ся как в поведенческих реакциях политических «клик», так и в изменениях личности, вызванных идентификацией с тем или иным комплексом. «Клики», как ни одна другая челове­ческая группа, испытывают острую потребность в чувстве идентификации. Групповая функция комплекса состоит в том, что на его основе обеспечивается психологическая сплоченность «клики». В то же время идентификация на ос­нове комплекса является источником психологического на­пряжения и коллективных неврозов.

Когда под воздействием определенного сочетания фак­торов конфликт комплексов достиг определенной интенсив­ности, наступает психическая дезинтеграция номенклатуры как на групповом, так и личностном уровне. Открытая мани­фестация этого конфликта вызвала перегруппировку внутри номенклатуры и переход к «либеральному» типу социально­го порядка. Однако это вовсе не означает, что коллективная психология господствующего класса избавилась от своего «базового» комплекса. В маргинальных формах он продол­жает действовать на периферии нового социального порядка, однако более важно то, что его структуры сохраняют свое ключевое значение в самом ядре групповой психологии по­литических «клик». Ожесточенная борьба внутри господ­ствующего класса, по существу, является открытой манифе­стацией конфликта его подсознательных психических комплексов.

Сговор «клик» как основная модель политического процесса препятствует институционализации власти, что объясняет многие парадоксы политической системы Россий­ской Федерации. Анти-институциональная направленность «переходного периода» была замечена многими исследова­телями. Как пишет П. Ставракис, зам. директора Кеннановского института развитых исследований России, «...по кон­трасту с «нормальными» обществами, в которых политиче­ская власть ограничена институциональной структурой и верховенством права, вакуум переходного периода предоста­вил российским элитам редкую возможность осуществлять свою власть без таких ограничений. В результате возникло «слабое» государство, институциональное развитие которого зависит исключительно от прихотей политической элиты».

С одной стороны, выбор той или иной формы институ­ционализации не является нейтральным действием, посколь­ку отражает весь набор предпочтений тех или иных групп господствующего класса. С другой - это во многом иррацио­нальный процесс, связанный с воплощением определенных жизненных ценностей и подсознательных установок.

Динамика социально-политической системы Россий­ской Федерации, ее характеристики и задаваемый ими диапа­зон событий тесно связаны между собой. К таким законо­мерностям относятся: 1) соперничество между президентом и законодательным собранием; 2) патриархальный стиль пре­зидентства; 3) неэффективность экономической политики правительства; 4) неадекватность функционирования основ­ных демократических институтов политического контроля; 5) поляризация политических сил в борьбе за новый срок президентских полномочий и 6) рост дезинтеграционных процессов в государстве. Соответственно обусловлены следующие характеристики: 1) политика «обещаний» и «пере­кладывания ответственности»; 2) разыгрывание роли «отца нации»; 3) принятие экономических «программ» в соответ­ствии с указаниями международных финансовых центров;

4) тотальная коррупция государственного управления; 5) си­стема отношений по принципу «ноль - сумма»; 6) слабость «центра» по отношению к периферии и неэффективность правительства.

Борьба теневых «клик» за выживание определяет спектр возможных сценариев динамики социально-политической системы Российской Федерации, который может варьиро­ваться от сохранения статус-кво политической системы до установления политической диктатуры какого-либо типа. При этом принимается допущение, что физическое состояние Президента Российской Федерации позволит ему осуществ­лять номинальные функции главы государства. Какой имен­но из возможных сценариев имеет наибольшие шансы на реализацию - зависит, в соответствии с применяемой кон­цепцией, от: 1) соотношения сил между основными дейст­вующими силами политической сцены (авторами); 2) ресур­сов, которые могут быть ими использованы и 3) тактики, применяемой ими в политической борьбе.

К примеру, прогрессировавший коллапс дееспособно­сти института президентства к концу 1999 г. стал прямой уг­розой теневым кликам. Наибольшие потери от этого несла финансово-политическая клика Березовского-Гусинского, которая всеми силами пыталась удержать свое влияние. Ее действия укладывались в понятие, которое применяли в Гер­мании в 20-30-е гг. XX в. для обозначения политики одной из фракций финансово-промышленной буржуазии - «katastro-phenpolitik». Аналитические структуры финансово-политиче­ской клики Березовского-Гусинского рассчитывали, что оче­редной виток кризиса позволит восстановить поколебленные позиции и откроет «своему человеку» путь к посту премьер - министра. Практически речь шла о необъявленной войне с правительством Е. Примакова, сменившим «дефолтное» пра­вительство С. Кириенко.

В свою очередь, в запасе у кабинета Е. Примакова имелся ряд экономических и политических мер, к которым он мог прибегнуть по мере обострения кризиса. В области экономики - это национализация нефтяных компаний, пред­приятий цветной металлургии, ряда банков, в области госу­дарственного управления - реформа аппарата государствен­ного управления и расширение властных полномочий парла­мента и правительства.

Концентрация экономической и политической власти в руках нескольких финансово-промышленных групп пред­ставляла собой modus vivendi (способ существования) той общественно-политической системы, которая была выстрое­на за годы существования ельцинского режима. Формирова­ние этих групп было искусственным процессом и осуществ­лялось не на основе так называемых либеральных рыночных отношений, а посредством их особых отношений с ключе­выми институтами государственной власти. Вопреки испове­дуемой лидерами этих групп идеологии либерализма, их гос­подство напрямую зависит от доступа к механизмам «госу­дарственного регулирования» хозяйственной и финансовой систем.

Мотивация, механизмы и способы передачи собствен­ности и ресурсов в руки новой плутократии (богатейшей группы обще­ства) на все 100% обусловлены интересами верхушки «поли­тического класса» Российской Федерации.

На политической сцене финансово-промышленные группы были персонализированы так называемыми олигар­хами, борющимися за неформальное обладание властью за кулисами президентского режима. Поскольку коллапс дее­способности этого режима в 1999 г. обозначил прямую угро­зу их господству, замена ключевой фигуры режима стала ос­новной интригой политического процесса. Передача власти была организована «семьей» под Новый 2000 г., при этом важнейшее значение имел способ передачи, конституционный по форме, но по содержанию представляющий со­бой назначение «наследника». В. Путин назначался главным хранителем ельцинского режима и наделялся рядом характе­ристик, ключевыми среди которых назывались «волевые» качества.

Итоги парламентских и президентских выборов плани­ровались и обеспечивались финансово-промышленными группами в расчете на сохранение своих господствующих позиций. На период выборов между конкурирующими фи­нансово-промышленными группами был достигнут, хотя и с большими издержками, некоторый «добровольно-принуди­тельный консенсус», однако неустойчивость констелляции групповых интересов вокруг фигуры президента неизбежно провоцировало обострение вражды в среде плутократии.

Поскольку кандидатура В. Путина в качестве Прези­дента РФ стала временным компромиссом в войне политиче­ских клик, вопрос о характере взаимоотношений между на­следником Б. Ельцина и этими кликами отражал как мини­мум четыре серьезных обстоятельства, которые рассматри­вались как препятствия на пути успешного осуществления В. Путиным его президентских полномочий.

Во-первых, политика В. Путина неизбежно натолкну­лась на интересы множественных центров власти, возникших за годы правления Б. Ельцина. К ним относят теневые груп­пировки так называемых плутократов или олигархов, а также так называемых региональных баронов, контроль над кото­рыми со стороны центральной власти весьма проблематичен и создал В. Путину немало болезненных проблем. Ресурсы

В. Путина для преодоления этих проблем были ограничены, и в лучшем случае он мог использовать противоречия меж­ду данными группировками для поддержания собственной власти.

Во-вторых, ближайшее окружение В. Путина не обла­дало достаточными экономическими и организационными ресурсами для восстановления так называемого сильного го­сударства и подъема хозяйственной и социальной систем общества, которые находились в глубоком кризисе.

В-третьих, у В. Путина не было достаточных кадровых ресурсов для поддержания действительной лояльности среди высшего эшелона государственного управления приблизи­тельно на 500 ключевых позициях в правительстве и прези­дентской администрации. Как известно, его ближайшее ок­ружение составили люди так называемого петербугского клана и ФСБ, что недостаточно для решения проблемы поли­тической лояльности.

В-четвертых, политический опыт и особенно политиче­ская ментальность как самого В. Путина, так и его ближай­шего окружения вызывают определенные сомнения в их спо­собности осуществлять политическое лидерство националь­ного масштаба. С точки зрения В. Путина, выраженной в ря­де документов, причина коллапса экономики заключается не в системных свойствах режима, а в недостатке волевого фак­тора при реализации намеченных им целей. По его словам, «наша первая и самая главная проблема - ослабление воли». Ельцин поддерживал шаткую стабильность своего режима, сохраняя определенный «баланс» между олигархическими группировками. Данную модель с определенными поправка­ми пытается воспроизвести В. Путин. Это прежде всего по­пытки «укрепления дисциплины», «борьбы с коррупцией» и «усиления властной вертикали», которые могут нанести ущерб отдельным персоналиям среди так называемой плуто­кратии и региональных лидеров, но ни в коей мере не поко­леблют основы и структуру самой общественно-политиче­ской системы.