Основы политологии: теоретико-методологические проблемы

Особенности государства как основного эле­мента политической системы

Отправной пункт политологического анализа государства — определение его основным элементом, сердцевиной политической системы. Это означает, что государство в основном несет в себе все признаки и функции системы. Тем не менее государство — особый политический институт, качественно отличающийся от всех прочих социальных институтов. Его особенности выявляются в сопоставлении с другими институтами и главным образом — с гражданским обществом.

Современные представления о государстве не менее противоречивы, чем те, о которых писал в свое время В. И. Ленин, отметив сложность и запутанность этого вопроса. То, о чем спорили политики и теоретики в прошлом веке — о социально-классовой природе государства^ его роли и соотношении с обществом, — остается объектом дискуссий й поныне. Кроме того, возникли новые проблемы, связанные с развитием гражданского общества. Их решению в равной мере мешает абсолютизация в марксистской литературе классового характера государства или, наоборот, полное отрицание такового в немарксистских теориях.

Обозначим две характерные линии рассуждений о государстве. Первая восходит к классической традиции в истории политической мысли (идеям Аристотеля, Гоббса, Руссо). Государство рассматривается в качестве необходимой формы организации общества, его политического бытия. В таком понимании государство отождествляется с обществом. Марксизм в значительной степени унаследовал классическую традицию. Однако на первый план им выдвинуто определение государства как формы организации политического господства — власти экономически сильного класса и орудия управления обществом в его интересах. По Ленину, государство есть выделенный из общества аппарат управления1.

Вторая линия характеризуется акцентом на институциональной стороне государства. Последнее понимается главным образом как система норм, содержанием которых является определение поведения людей в сообществе. В действительности государство, пишет испанский политолог Л. С. Санистебан, «не больше, чем определенный тип юридически регулируемого социального поведения, существующий в конкретных пространственно-временных условиях»2. Достаточно близка к данной точке зрения позиция русского ученого-государствоведа Ильина. Государство, по Ильину, — союз людей, организованных, на началах права, око всегда «проявление, живая функция, живое создание множества личных правосознании, их силы, их верности, их действенности...»3. По определению В. Брандта, «демократическое государство» есть «организованное правовое сообщество народа, призванное побеспокоиться об обеспечении безопасности, свободы и справедливости»4.

В рамках предложенного ранее понимания политической системы как совокупности взаимодействий политических субъектов, организованных на единой нормативно-ценностной основе, рассмотренные точки зрения можно объединить. В самом деле, любое государство в самом широком смысле этого понятия есть союз людей, политическая общность, подчиненная единой верховной власти; это организация, управляемая на основе системы норм, предполагающих принудительную регуляцию поведения и имеющая своей главной целью обеспечение общих интересов и выражение общей воли, а также защиту прав и свобод человека. Государство как политический институт, в отличие от других институтов, характеризуется:

а) наличием особой группы людей, осуществляющей верховную власть, делегированную ей определенным классом или большинством общества, и выполняющей функции управления общими делами;

б) монополией на принуждение в отношении членов общества в интересах господствующего меньшинства или большинства населения данной страны;

в) правом от имени общества осуществлять внутреннюю и внешнюю политику;

г) исключительным правом издания законов и правил, обязательных для всего населения в пределах данной территории, а также правом взимания налогов для собственного содержания и других общественных нужд.

Поскольку государство — политический институт особого рода, это политическое сообщество людей, более того, по определению русского историка В. Ключевского, — высшая ступень человеческих сообществ, ему свойственны также другие, не менее существенные, социально-политические характеристики.

Современное государство немыслимо без институтов, обеспечивающих общие права человека и систему главнейших социально-политических и правовых ценностей, а также единого языка (или общих несколько языков) как средства общения. Политическое сообщество людей возможно при наличии единого экономического й культурного пространства. Наконец, любое государство существует не в социальном вакууме, а в рамках мирового сообщества, что определяет его признаки в качестве субъекта этого сообщества.

Являясь формой организации совместной жизни людей, государство, однако, не тождественно обществу в целом, а всегда лишь часть его. А именно: исторически сложившаяся система политических и социально-политических связей и правовых отношений между людьми, регулирующих многочисленные акты общезначимых видов поведения и деятельности.

Живой процесс функционирования и развития государства может быть понят лишь в том случае, если анализ схватывает и его институциональные и социально-политические признаки. Подход к. рассмотрению государства исключительно в рамках институциональных элементов неизбежно заводит в тупик схоластических манипуляций понятиями. Трудно представить себе современное государство, абстрагируясь от человеческих общностей, объединяемых им, от единого экономического пространства, от общей культурной или информационной среды. Каждое государство формирует свои правящие элиты, создает свою систему социального управления. Вот почему нельзя согласиться с теми авторами, кто ограничивает сумму элементов, составляющих государство, тремя: территорией, населением и властью. Не меньше аргументов за включение в число элементов государства его правовой и экономической основ. Достаточно сказать, что без соответствующих нормативного порядка и экономического комплекса не бывает и самостоятельного суверенного государства. И, конечно же, в структуру государства, как уже говорилось, должен быть включен институт государственной администрации (аппарат управления, что не полностью совпадает с аппаратом публичной власти), а также часть системы коммуникаций, непосредственно используемой в органах власти и управления. Любое государство нуждается в органах охраны общественного порядка, государственной безопасности, в вооруженных силах.

Многообразие и разнокачественность составных элементов государства связаны с его спецификой как многофункционального политического института, являющегося к тому же важнейшим социальным феноменом. Не все стороны социального характера государства прямо вписываются в категорию «политической системы». Тем не менее в реальной действительности (а не в теоретической абстракции) без них политическая система как феномен социальной жизни людей не существует.

Материально-природная основа политического сообщества — территория. В соединении с государством она превращается в социально-политическое пространство. Социальное в том смысле, что составляет среду для жизнедеятельности данного сообщества. Политическое —- в смысле пространственных границ действия государственной власти. Еще недавно в сознании читателя понятие «государственные границы» связывалось исключительно с рубежами, отделяющими нашу единую великую страну от внешнего мира. А границы между республиками СССР были скорее условными, лишь административными. Сегодня они превратились в политические границы и стали в ряде случаев объектом опаснейших конфликтных проблем. Только новая политическая интеграция теперь уже суверенных государств снимет эти проблемы и восстановит бывшее единое социально-политическое пространство.

В анализе элементов государства фактор территории в числе тех объективных факторов, которые наряду с социально-экономическими обусловливают конкретный образ государственного строя в данной стране. В этой связи представляет большой интерес взгляд Н, Бердяева на специфику русской государственности. «Государственное овладение необъятными русскими пространствами, — писал философ, — сопровождалось страшной централизацией, подчинением всей жизни государственному интересу и подавлением свободных личных и общественных сил. Всегда было слабо у русских сознание личных прав и неразвита была самодеятельность классов и групп»5. И далее: огромная, превратившаяся в самодовлеющую силу, русская государственность боялась самодеятельности и активности русского человека. Она слагала с русского человека... бремя ответственности за судьбу России и возлагала на него службу, требовала от него служения»6. И еще: «Исторический строй русской государственности централизовал государственно-общественную жизнь, отравил бюрократизмом и задавил провинциальную общественную и культурную жизнь»7.

К сказанному Н. Бердяевым следует только добавить, что на любое государство, а не только на русское, влияют конкретные условия страны, включая природные, характерные для ее территории. Не учитывать этого, значит игнорировать реальность и обрекать себя на заключение в камере абстрактных догматических формул.

Многозначна для государства и роль населения. Это демографическое понятие приобретает политический аспект. Составным элементом государства является определенная социальная общность (или общности): нация, многонациональное объединение, совокупность классов, социальных групп и слоев. Действительность государства связана с реальным бытием данной социальной общности. Национальные и социальные группы в рамках и под влиянием государства интегрируются в единый народ, обретающий общие существенные черты образа жизни, общественного сознания и психологии.

Национальная структура общества прямо влияет на устройство государства. Если многонациональная общность персонифицируется в форме унитарного государства, то полинациональная структура общества предполагает огосударствление в виде федерации или даже конфедерации. Унитарная форма характеризуется наличием. единого государственного образования, с доминирующей центральной властью. Федерация — это союз юридически относительно самостоятельных государственных образований. Таковы Российская Федерация, Германская Федеративная Республика, Соединенные Штаты Америки и другие.

Конфедеративная форма государственного устройства означает союз самостоятельных государств, объединяющихся для координации лишь некоторых своих функций (чаще всего — обороны, внешнеполитических отношений). Примером конфедерации были США в 1776-1787’гг., Швейцария по 1948 г., Германский Союз с 1815 по 1876 г. В настоящее время, кроме малоизвестной Сенегамбии, конфедераций нет8.

В последнее время в Европе наряду с процессами интернационализации (государственной интеграции) наблюдается тенденция государственной суверенизации наций. Она реализуется в мирных демократических процессах раздела бывших федераций (СССР, Чехословакия) и через военные конфликты, как это произошло в Югославии.

Изменение форм государственного устройства в бывших социалистических странах оказалось связанным с изменением политических режимов.

Анализ структуры современного государства был бы недостаточным без объяснения такого его элемента, как бюрократия, или иначе государственная администрация. Предположения В. И. Ленина о Советском государстве без бюрократии, без полицейской силы и без регулярной армии оказались не более чем утопией. Не стремились никогда обойтись без управляющей бюрократии капиталистические государства. Напротив, численность государственных чиновников в конце XX в. стала во много раз выше, чем это было в прошлом столетии. По подсчетам Манде-ла — известного бельгийского экономиста, доля занятых в государственных учреждениях возросла в США с 0,7% в 1821 г. и 3,1% в 1901-1902 гг. до 5,3% в 1920-1921 гг., 11% в 1941 г. и 14% в 1970-1971 гг. В Великобритании она поднялась с 1,4% в 1901-1902 гг. до 2,6% в 1920-1921 гг., 3,4% в 1939-1940 гг. и 8,6% в 1968 г. Рост численности государственных служащих в США после второй мировой войны составил: в 1947 г. — 5 млн 891 тыс. человек, в 1957 г. — 8 млн 46 тыс. человек, в 1967 г. — 11 млн 867 тыс. человек, в 1982 г. — 16 млн 197 тыс. человек9. К многомиллионной армии государственных служащих следует еще добавить не меньшую массу окологосударственной бюрократии (профсоюзов и прочих организаций).

Деятельность государственных служащих изначально носит функциональный административный характер. Однако функциональное в бытии бюрократии при определенных условиях превращается в политическое. Бюрократия становится самостоятельной политической силой, даже оплотом диктаторской (авторитарной) власти.

Лавинообразный рост численности государственных служащих неслучаен и не объясняется только функциями классового политического господства.

Мировая практика и политологическая литература показывают, что современное государство не является только инструментом классового господства. Сохраняя данную традиционную функцию, оно представляет собой средоточие более широкого (чем только межклассовый) спектра регулирования и разрешения общественных противоречий и конфликтов. «Не каждый конфликт, — писал В. Брандт, — является тем, что называли и называют «классовым вопросом»10. Государство в современном обществе — это самостоятельный организм, воздействующий на все стороны общества. В его деятельности заинтересованы не отдельные, а все социальные группы, хотя требования, предъявляемые к этой деятельности, социальные ожидания у различных групп, конечно, различные. Скажем, консервативные круги экономически господствующих групп рассматривают усиление социальной роли государства в капиталистических странах как нарастание этатизма (огосударствления общества). Трудящиеся массы выступают против тенденции укрепления функций угнетения, противопоставляя ей дальнейшую демократизацию государства. Развитие социальных функций придает государству легитимность в глазах большинства населения, а любое ограничение социальной деятельности и сужение демократии, напротив, снижает уровень легитимности. Словом, в основе современного государства лежат не одни только классовые признаки. Его деятельность и динамику обусловливают многие общественно-исторические, культурные и социально-психологические явления. В качестве субъектов государственных структур и действий выступают территориальные и корпоративные группы. Тем не менее классовые факторы отнюдь не потеряли своего значения. Это, в частности, подтверждается программными документами западноевропейских социал-демократов, в которых проводится установка на то, чтобы Добиться от государства более полного отражения интересов трудящихся путем проведения реформ и противодействия негативным последствиям рыночной экономики. Вновь сошлемся на В. Брандта — известного лидера современной социал-демократии: «...далеко не все можно... свести к так называемому классовому вопросу». Но это понимание не вытесняет осознания того, что «мы все-таки до известной степени классовое общество» и «давно проводим в обществе социальную политику, имеющую целью уменьшать классовые противоречия и различия»10.

Мировая политическая практика свидетельствует, что везде так или Иначе расширяются управленческие задачи государства и никто сегодня не требует отмирания или уничтожения государства. В мире нет экономики, которая бы в той или иной степени не управлялась государством. Везде, где страна осуществляла быстрый рывок в экономическом развитии, государство не было нейтральным, а оказывало существенное воздействие на технический и экономический прогресс. Наличие во многих, далее развитых, капиталистических странах значительного государственного сектора экономики — факт, говорящий сам за себя. На этом фоне требование чуть ли не полного разгосударствления советской экономики, раздающееся из лагеря сторонников его капитализации, является по меньшей мере некорректным. Широко известно расширение социальных функций европейских государств. Так, по данным зарубежных авторов, почти половина населения в ряде стран Западной Европы получает первичные доходы или часть их от государства за счет занятости в общественном секторе, либо благодаря выплатам пенсий и пособий из фондов социального страхования. В таких странах, как Голландия, Швеция, из рук государства более половины населения получает в общей сложности до сорока процентов первичных доходов11.

Расширение социальных функций государства, как это признают многие зарубежные политологи, бесспорно, придает государству легитимность в глазах большинства населения. Вместе с тем развитие социальных функций приходит в противоречие с накопительными функциями капиталистического производства12.

В эпоху современного научно-технического процесса неизмеримо велика роль государства в области информации. Информационная функция государства стала одной из ведущих. Ее содержание много-планово. Это деятельность информационно-пропагандистская и информационно-управленческая, информационно-производственная и информационно-культурная. Индустрия информации и ее организация стали в большинстве стран мира важнейшей сферой деятельности государства, а в ряде стран — монополией государственной власти. Идеологические аппараты превратились в неотъемлемый элемент государственных институтов. На них возложено управление или манипулирование общественно-политической информацией13.

Огромная роль информации в обществе породило одно из главных требований времени — гласность. Информация о политической, экономической, социальной и духовной жизни людей, затрагивающая их интересы, должна быть достоянием общественности — таково правило цивилизованного общества.

расширение функции современного государства, усиление его роли во всех сферах жизни общества рассматривается политологами неоднозначно. Достаточно широко в марксистской литературе, например, в югославской, представлена негативная оценка этого процесса как этатизации (огосударствления) социума, ведущей к ослаблению гражданского общества. Любое укрепление государства истолковывается в плане нарастания опасности тоталитаризма или, по крайней мере, усиления бюрократического авторитаризма. В массовом сознании формируется образ государства, «вызывающего подозрение». Такое видение эволюции роли современного государства основывается (если речь идет о капиталистическом обществе) на концепции государства только как инструмента классового господства. Негативное отношение к укреплению социалистического государства базируется прежде всего на решительном неприятии и осуждении практики сталинизма, превращения государства в орудие насилия над собственным народом.

Между тем если попытаться понять истоки возникновения сталинской модели государства как партийно-бюрократической диктатуры, то следовало бы учесть некоторые исторические факты. Ведь новое государство стало строиться в условиях полного развала в ходе революции прежних государственных и правовых механизмов. Преемственность в государственном строительстве отвергалась. По разным причинам объективного и субъективного характера новые государственные структуры так и не были окончательно построены. Созданные государственные институты и правовые отношения в значительной мере не соответствовали реальному социально-экономическому базису, а также уровню культурности народа и оказались неспособными противостоять напору партийного монополизма и предотвратить диктат большинства массы над меньшинством, над личностью. Отсутствие у трудящихся масс необходимой политической культуры позволило превратить их в объект политических и идеологических манипуляций. Другая, противоположная изложенной, точка зрения на усиление государства в обществе — всецело позитивная оценка данного процесса как исключительно прогрессивного, как достижения цивилизации. Ее мотивация исходит, с одной стороны, из апологетического отношения к существующей политической системе, а с другой, из учета фактической социально-созидательной деятельности государства (будь то в социалистическом или капиталистическом обществе). Апологетический образ государства фиксируется в таких стереотипах политического сознания власть имущих, как: «Государство — социально-классовый арбитр», «Государство всеобщего благоденствия»; в концепциях — «социального государства (государство, состоящее на службе индивида, агентство по оказанию услуг), «миссионерского государства» (государство — освободитель трудящихся масс от всякой эксплуатации), «справедливого государства» (государство — всеобщий и универсальный гарант порядка, справедливости). Очевиден апологетический мотив в известной советской концепции «общенародного государства».

Опыт политического развития стран, представляющих различные общественные системы, подтверждает вывод многих советских и зарубежных политологов: процесс усиления роли современного государства (его своеобразный ренессанс) противоречив. Рассматривать только с учетом позитивных или негативных для состояния общества последствий — значит впадать в упрощенчество, игнорировать объективное положение вещей. В самом деле, отмечая, скажем, фактическую необходимость регулирующего воздействия государства на экономику и социальную сферу, нельзя не видеть возрастающей опасности господства политики над производственно-экономической сферой и социальной жизнью, что неминуемо блокирует внутренне присущие им стимулы прогресса. Исторические уроки послеоктябрьского развития нашей страны — весомое предупреждение такой опасности. Теперь очевидно, что глобализация роли государства в экономическом и культурном строительстве привела к созданию административно-бюрократической системы управления и отчуждению человека от общественных интересов. Признавая то, что государство — главный гарант политических свобод в обществе и орудие социального управления, не следует забывать и противоположное. Неконтролируемое обществом усиление государственной власти ограничивает самоуправление и в конце концов ведет к свертыванию этих свобод. О возможных последствиях абсолютизации государственной власти и необходимости защиты от нее трудящихся масс предупреждал известный русский революционер П. Кропоткин. В одной из своих работ он обрисовал возможный карикатурный образ будущей пролетарской власти. «В день революции кол-лективист-государственик, конечно, поспешит в Париж, например, занять Ратушу, и, обосновавшись там, он будет выпускать оттуда декреты об общественной собственности. Он постарается сформировать поражающее своей многочисленностью правительство, сующее свой нос всюду, включительно до определения, сколько кур следует разводить в деревне Глу-повке...»14.