Законы политики как выражение объективной логики

Мысль о том, что политическая деятельность и отношения в конечном итоге подчинены определенным объективным законам, высказывал еще Монтескье. Он считал законы «в самом широком смысле этого слова» необходимыми отношениями, вытекающими из природы вещей, которые создаются людьми. Так что весьма сомнительно утверждение некоторых авторов, что Маркс «навязал политике «исторические законы»3. Вернее сказать другое. Марксизм, опираясь на теории своих научных предшественников, развил рациональное понимание закономерностей политики. В современной же литературе по этому вопросу, как в целом во взглядах на политику, существуют различные подходы и точки зрения.

Было бы упрощением объяснять противоречивость представлений о закономерностях политики, политических процессов одними лишь субъективными (классовыми, партийными) пристрастиями политологов. Во многом они отражают природу политики, органически соединяющей в себе объективную и субъективную сторону и моменты. Принимая в анализе за исходное одну из сторон, один из моментов, исследователь под влиянием многих социокультурных факторов впадает в крайность: не учитывает места и смысла других. Такую особенность политического мышления нельзя игнорировать при обращении к различным политическим теориям.

Марксистская концепция, обосновывающая объективность закономерностей на уровне макроструктур и глобальных процессов, нуждается в дополнении ее подходами, раскрывающими существо и значение политической субъективности. Вместе с тем, анализируя и воспринимая взгляды представителей других научных направлений, не следует забывать о распространенном стереотипе недооценки или даже отрицании объективных аспектов политической жизни, не зависящих от воли отдельных политиков или партий.

Марксистская материалистическая концепция строится на признании объективности законов социума вообще, что подтверждается многими учеными и в настоящее время4. Причем социальные законы, включая политические, понимаются как законы собственных общественных действий людей. В качестве объективной формы всеобщности в деятельности законы рассматриваются основой объяснения и прогнозирования политических процессов. Однако, акцентируя внимание на объективности социальных законов и определяя их как форму всеобщего, марксистская литература до крайности абстрагировалась от конкретных, эмпирических действий индивидов. В результате объективные законы представлялись как нечто существующее до и вне политической деятельности и политических отношений между людьми, как то, что вообще не зависит от человеческих сообществ и всецело, с неизбежностью определяет любые политические действия и процессы. Нетрудно заметить в таком понимании законов момент обессубъективнос-ти и даже фетишизации политических отношений и процессов.

Западные политологи (в частности, представители бихевиористского направления) демонстрируют иную ограниченность. Они рассматривают общие законы политических явлений как совокупности наблюдаемых регулярностей в поведении политических субъектов, носящих причинный или же статистический характер. Эмпирическая проверяемость политологических законов — одно из основных требований их признания. Казалось бы, нечего возразить против данной точки зрения. И тем не менее бихевиористская концепция отвергается представителями западной политической философии («постэмпиристской эпистемологией»), которые вообще отрицают существование всеобщих и неизменных законов в политологии и других науках. Теоретики ссылаются на невозможность зарегистрировать регулярные и широкомасштабные закономерности в поведении политиков и политических систем5. Кроме того, они подчеркивают, что политические факты не могут рассматриваться вне их оценки. Последняя же всегда носит субъективный характер.

Действительно, только на уровне эмпирическом зафиксировать общие законы не представляется возможным. Это давно доказано наукой. Нужна помощь теоретического мышления. Верно и то, что политические факты фиксируются в субъективной оценочной окраске. Снятию ее опять-таки помогает абстрактное мышление.

Общее не существует вне единичного и особенного, но оно не выявляется только путем сбора эмпирических данных. Индивидуальные политические действия и акты поведения носят уникальный характер, несут на себе печать политических страстей, отдельных воль и желаний и т. п. Научное же исследование призвано вскрыть за этими страстями и желаниями нечто общее, что и составляет объективное, закономерное.

Трудности в осознании законов политики еще были подмечены тем же Монтескье. Французский мыслитель в своем главном труде «О духе законов» писал, что разумные существа не следуют с тем же постоянством, как физический мир, присущим им неизменным законам. Причиной тому является ограниченность людей и связанная с нею способность заблуждаться, а также свойственное природе разумных существ стремление действовать по собственным побуждениям. И все же «в каждом различии есть единообразие, и в каждом изменении — постоянство»0.

Отмечая существенное отличие в подходах марксистов и немарксистов к проблеме законов политики, не будем его абсолютизировать. Есть в них и нечто общее: признание в разнообразных политических действиях субъектов и в политических процессах моментов всеобщности и регулярной повторяемости. А это, как известно, характеризует объективные законы, будь то политика или же какие-либо другие сферы общественной жизни. И еще одно принципиальное сходство мыслей: признание не только марксизмом, но и иными направлениями политологической мысли (в частности, бихевиористским), возможности объяснения и предвидения политических процессов на основе общих законов.

Итак, признание объективности законов политики, политических процессов — основополагающая посылка политической науки. Этим, однако, суть проблемы не исчерпывается, а только обозначается. Один из принципиальных, методологических вопросов состоит в выяснении того, что следует понимать под объективными законами или закономерностями политики: детерминистские связи или вероятностную цепь событий, Если речь идет о детерминистском понимании, то имеются в виду взаимосвязи в политических процессах, с необходимостью определяющие тот или иной набор и ход событий. Вероятностные же связи — это скорее лишь возможные связи и взаимодействия, проявляющиеся с определенным постоянством, регулярностью как последствия разнообразных действий. Выбор таковых в данном случае может не подчиняться каким-либо объективным требованиям, а зависеть от временных, даже случайных обстоятельств. Следовательно, вероятностные закономерности представляют собою только следствия тех или иных политических действий. В то время как детерминистские — не только следствие какого-то переплетения событий, но также предпосылка и причина последующих действий и событий.

В рамках научной диалектической концепции детерминизма подчеркиваемая политологами различных направлений дихотомия детерминистских и вероятностных связей вполне преодолима. Первые отнюдь не исключают вероятностный характер детерминированных установленной закономерностью следствий. Закономерные связи во всех общественных, тем более в политических, процессах выступают реализованной возможностью, но не неизбежностью, проявляются в виде тенденций. Детерминистский принцип ориентирует лишь на реальность всеобщего, что лежит в основе многообразных актов политического поведения и деятельности. Но как реализуется всеобщее в конкретных явлениях, зависит от множества обстоятельств, подчиняющихся вероятностным правилам игры.

Пониманию единства детерминистских и вероятностных взаимосвязей содействует анализ специфики объективности законов политики. Ее не следует отождествлять с объективностью экономических отношений или социальной структуры как первичных по отношению к политике реальностей. Политическая объективность производна от них, она опосредствована социальными и экономическими отношениями. Зависимость политических действий и отношений от социально-экономических отношений и интересов — основа объективности политических структур и связей, действий и процессов.

Если не учитывать специфику объективности законов политики, то легко встать на точку зрения сведения политики к экономике, отождествления законов политики с экономическими законами, что в конечном итоге выводит политическую жизнь из сферы познания и тем самым открывает простор для волюнтаризма. В общем, к тем же последствиям ведет игнорирование социально-экономической обусловленности политики.

Объективные законы политики — это не модификация экономических или социальных законов, а свойственные политической сфере формы существенных связей и отношений, характеризующих как взаимодействие элементов политических систем, так и последовательность протекания политических процессов. Объективные законы политики — это исторически складывающиеся всеобщие, существенные и необходимые формы связей, реализуемые в функционировании и развитии данной системы политических отношений и институтов и замены их другой системой.

Законы политики по сути своей в обобщенной форме выражают взаимодействие интересов больших социальных групп. А по содержанию — представляют собой аккумуляцию политического опыта наций, классов, других социальных общностей, объективированного в политическом бытии. Политическая жизнь складывается из разнообразных действий политических субъектов и связанных с ними форм общения. Из многообразия этих действий и отношений объективно выделяются всеобщие, необходимые и существенные формы связей, в которых так или иначе отражаются социально-экономические и политические отношения. Именно такие всеобщие, с необходимостью воспроизводящиеся в политической практике и политическом сознании формы связей и способы деятельности, детерминируемая ими логика возможных политических процессов, составляют объективные законы политики. Независимо от того, осознаются или не осознаются субъектами, они реально существуют в виде объективной необходимости для данной системы политических отношений, а также в качестве общенеобходимых моментов политической деятельности для самих субъектов. «Политика, — писал И. А. Ильин, — имеет свои необходимые пути и формы, и никогда еще не удавалось нарушать и попирать их безнаказанно»7. Критерий бытия законов политики: повторяющиеся существенно значимые результаты тех или иных действий политических субъектов при более или менее сходных объективных условиях деятельности.

Рассмотрим в качестве примера легитимацию власти. Есть все основания характеризовать ее объективным законом политики.

Во-первых, легитимность есть сущностный признак власти, ибо политическая власть как общественное отношение является не продуктом индивидуальных убеждений, а свойством социальной группы, общества, способностью к действию в качестве организованного субъекта. Легитимность означает, что власть заключена в тех, кто выступает ее непосредственным носителем; ее источник — общество, народ. Отсюда вытекает основное условие существования власти — признание ее теми, над кем она осуществляется.

Во-вторых, легитимность — объективная необходимость, так как любой вид политической власти, всякий режим стабильны и сохраняются до тех пор, пока они закрепляются соответствующими нормами и опираются на определенные ценности и правила, признанные, по крайней мере, какой-то большой социальной группой, пока поддерживаются согласием значительной части общества. Давно известна истина: власть сильна мнением народа. В негативном плане она была подтверждена августовскими событиями (1991 г.) в СССР, когда большинство народа не выразило своей активной поддержки правительству Союза. Победа сил, выступивших под знаменем демократии, стала логическим итогом «перестроечного» развала изжившей себя модели политической власти и ее легитимности.

В-третьих, легитимация власти не есть раз навсегда неизменный комплекс правил и ценностей. А это постоянно воспроизводимая и обновляемая система узаконения властных отношений, соответствующая изменяющимся объективным потребностям и господствующим общим социальным интересам, а не субъективному произволу власть предержащих.

В-четвертых, легитимность власти воплощает собою всеобщий качественный признак культурности политической системы. Легитимность — ныне один из важных критериев демократических режимов в отличие от авторитаризма или тоталитаризма, опирающихся главным образом на насилие, явное или замаскированное.

Объективность законов политики, в отличие от других всеобщих форм связей социума, характеризуется тем, что законы аккумулируют совокупный исторический опыт политических отношений и деятельности, воплощаемый как в общественных институтах, так и в наследуемых поколениями способах осуществления власти и ее формах. Законы фиксируют исторически формирующиеся существенные связи между элементами политической системы, между системой и средой, реализация которых обеспечивает устойчивое функционирование системы.

Подтверждением данного тезиса служит принцип демократических систем — разделение властей. Анализ истории его становления и роли в современных политических системах позволяет утверждать, что данный принцип выражает фундаментальный объективный закон демократии.

Обратимся к истории политической мысли. В частности, вновь к Монтескье, обосновавшему необходимость разделения властей.

Древние, отмечал великий француз, не знали распределения трех властей в правлении одного и не могли составить себе представления о монархии7. У греков в героическую эпоху установилось нечто вроде монархии, противоположной по устройству нынешней; здесь уже обозначилось распределение трех властей; народ имел законодательную власть, а царь — исполнительную вместе с судебной властью. Но здесь, отмечал Ш. Монтескье, «распределение властей было произведено очень дурно». «Греки не составили себе правильного представления о распределении трех властей в правлении одного»8. Дальнейшее развитие система властей получила в Древнем Риме. Здесь формируются формы законодательной, исполнительной и судебной властей, которые были призваны обеспечивать свободы Римской республики и ее «самодержавного народа». Прослеживая затем историческую тенденцию развития способов устройства государственной власти в Европе в эпоху, предшествующую буржуазным революциям, Монтескье сделал обобщающий вывод о трех родах власти. При этом подчеркивал, что если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет. Не будет свободы и в том. случае, если судебная власть не отделена от власти законодательной и исполнительной. И все погибло, если бы в одном лице или учреждении были бы соединены все три власти. В «Духе законов» рассмотрен конкретный механизм разделения и взаимодействия властей, достижения их согласованности.

Принцип разделения властей в критическом плане рассматривался теоретиками марксизма в аспекте отрицания «буржуазного парламентаризма» и обоснования таких представительных учреждений народа, которые бы в одно и то же время были законодательствующими и исполнительными. «Представительные учреждения остаются, — писал В. И. Ленин, — но парламентаризма как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов здесь нет»9.

Исторический опыт государственного строительства в нашей стране не подтвердил отрицательной оценки принципа разделения властей, в том числе и в форме парламентаризма. В настоящее время разделение властей для страны приобрело значительную актуальность. Практика ищет новые подходы, учитывающие исторический опыт и современные потребности.

Таким образом, история политической мысли и реальной исторической эволюции способов устройства государственной власти показывает:

а) что принцип разделения отражает существенную, необходимую и всеобщую форму распределения властных функций в государстве, то есть объективный закон политического общества;

б) что этот закон политики обобщает совокупный исторический опыт развития отношений властвования;

в) что, наконец, распределение властных полномочий не отрицает единства государственной власти как таковой, как выражения общей воли народа или господствующего класса. Стало быть, следует говорить о законе единства и разделения властей, выступающих одним из главных в демократических системах.

Рассмотренные примеры, разумеется, не исчерпывают всей палитры общих объективных связей в политике. В качестве закона признается объективная необходимая зависимость политики от экономических и социальных структур. Взаимодействие элементов политической системы также подчинено определенным законам, обусловливающим всеобщие способы функционирования системы, ее институтов и возможную направленность их изменения. Внутренние законы политических систем реализуются в политических процессах, характеризуя те или иные общие моменты. Скажем, необходимость системного осуществления реформирования государства, соблюдения определенной логики принятия решений и т. п. К числу фундаментальных законов политики, определяющих ее специфику, следует отнести интегрирующую роль политики по отношению к интересам больших социальных групп и сообществ, придания им обязательного для всех характера. Напомню высказывание К. Маркса: «Политическое движение есть движение класса, стремящегося осуществить свои интересы в общей форме, то есть в форме, имеющей принудительную силу для всего общества»10. Власть — то средство, с помощью которого господствующими социальными группами достигается интеграция своих интересов, их защита и реализация в противоречии с частными интересами.

Не будет ошибкой отнести к числу объективных законов политики такие необходимые связи, как единство власти и управления, противоречивую сущность самой власти как общественного отношения, относительную независимость (самостоятельность) элементов политической системы и т. п.

В современную эпоху приобрела актуальность отмеченная классиками внутренняя способность государственного строя развиваться вместе с развитием самого человека, его общественного сознания. Конечно, не всякого, а только того строя, для которого человек стал его определяющим началом и ценностью. Мы знаем, что государственный социализм претендовал быть таковым и, провозгласив с момента своего возникновения основным своим принципом развитие личности, он не реализовал его. И потому неизбежно должен был на каком-то этапе вступить в полосу глобального кризиса, предотвратить который могло только одно — преодоление самопро-тиворечивости политического строя, последовательная реализация заложенного в общественной природе государства принципа — служить инструментом прогресса человека.

Законы политики по мере того, как они осознаются партиями или иными организациями, фиксируются в виде определенных теоретических положений и норм политической деятельности, а затем закрепляются правом. Общественные потребности проходят через волю государства, получая в форме нормы права всеобщее значение. Юридические предписания выступают формой опосредствования и «нормативно-обязательным отображением объективных законов политики»11. Таким образом, говоря о соотношении объективного закона и принципа, следует иметь в виду и их внутреннюю связь и различие. Объективный закон — это необходимость определенной всеобщей связи, формы деятельности. Принцип же (или норма) — форма осмысления и практической реализации всеобщности, необходимости, форма превращения ее в политическую действительность.