Элементы международного политического процесса. Основные понятия

Понятия «международный политический процесс», равно как и «международная политика», собирательные. В том смысле, что обозначают совокупности действий и взаимоотношений государств, различного рода межгосударственных объединений, а также общественных международных организаций негосударственного характера по реализации групповых или общих интересов и целей. Тем не менее они различаются по своему содержанию.

Говоря о международной политике, мы имеем в виду главным образом целенаправленные действия в интересах совершающих их субъектов и характер возникающих на этой основе взаимоотношений. Для данного государственного субъекта — это внешняя политика, поскольку она имеет целью решение задач, связанных с регулированием окружающей социальной среды. Понятие «международный политический процесс», охватывая совокупность политических действий и отношений, акцентируется на механизме взаимодействий и воплощается в конкретных изменениях международной политосферы. Можно сказать иначе. Международный политический процесс — это совокупность разнокачественных видов политической активности международных субъектов и их взаимоотношений, реализующихся в многообразии конкретных изменений международной политической жизни, соответствующих или противоречащих интересам включенных в действие авторов.

Подчеркиваем некоторую условность, в основном теоретический характер, обозначенного разграничения данных понятий. В политической практике и публицистике они чаще всего — синонимы: международная политика включает политический процесс, а последний — не что иное, как воплощение и выражение международной политики. В дальнейшем будет идти речь о международном политическом процессе именно в этом широком смысле понятия.

Специфика международной политики и политического процесса раскрывается через анализ их структурных элементов, в первую очередь субъектов. В современной политологической литературе нет единства в определении основных субъектов. Встречается подход, согласно которому выделяются социальные и институциональные субъекты. В качестве первых, как и во внутренней политической жизни, выступают народы, нации, классы, другие социальные группы и слои, элиты, лидеры, выдающиеся личности. Вторыми являются политические, главным образом государственные, сообщества и их институты.

В принципе не возражая против выделения социальных субъектов, следует подчеркнуть, что в реальном международном политическом процессе действующими субъектами (акторами) являются всегда организованные как институты группы (объединения, сообщества, ассоциации, союзы и т. д.) людей, в том числе даже террористические организации и мафиозные кланы. Поэтому вполне операционально и в то же время теоретически корректно обозначение субъектами международного политического процесса государства и группы государств, а также образуемых ими международных организаций.

Чаще всего различают три уровня субъектов:

1. Государства — отдельные или группы государств, проявляющие реальную активность в международной политической жизни. Последнее замечание существенно. В мировой истории имели место феномены-государства, которые не десятилетиями, а столетиями самоизолировались от международного процесса. Так, в частности, Япония более двухсот лет (1641-1853 гт.) была полностью оторвана от мира, даже от своих соседей — Китая и Кореи. «Подобного примера, — отмечал Д. Неру, — не было ни в какой период писаной истории и ни в одной другой стране»1. Потенциально будучи субъектом международных отношений, актуально она таковым не выступала. Признаки актуального политического субъекта Япония обрела, когда открыла двери для связей и взаимодействий с другими странами и государствами. Покончив с самоизоляцией, Япония ринулась вперед такими темпами, что догнала европейские государства и стала их побеждать.

Необходимых условий для формирования признаков международного политического субъекта не имели страны, находившиеся веками в колониальной зависимости от европейских держав и не обладавшие своей государственностью. Только сбросив с себя колониальный гнет, став суверенными (хотя бы формально) государствами, они включились в мировой политический процесс.

2. Межгосударственные объединения: политические, военно-политические, политико-экономические и прочие союзы, коалиции, блоки. В основе создания объединений лежат, как правило, совпадающие интересы и цели государств-участников, стремление использовать соединенную, совокупную силу и ресурсы для достижения своих целей. Примером таких объединений могут служить: Североатлантический блок (НАТО), бывшая Организация Варшавского договора (ОВД), Европейский союз, Организация африканского единства, Организация американских государств и другие. Универсальной, в полном смысле слова глобальной, выступает Организация Объединенных Наций (ООН). В свою очередь на ее базе или под ее покровительством созданы и функционируют многие другие, включающие правительственные учреждения специализированных ведомств, к примеру, — культуры, объединенных в ЮНЕСКО. В настоящее время, как отмечают некоторые аналитики международных отношений, начинает создаваться новая система институтов, призванная на основе согласия обеспечить коллективную безопасность стран мира; идет процесс приспособления различных институтов к новым требованиям2.

В числе всемирных организаций, оказывающих достаточно существенное влияние на мировой политический процесс, современные основные религии и их международные организации, в том числе обладающие статусом государственности. Известно, что за последние годы на мировой арене значительно возросла политическая активность Ватикана и его главы папы римского. Все более активными становятся исламские организации.

В мировом политическом пространстве ныне действуют многие негосударственные общественно-политические международные организации, типа партийных альянсов (например, Социалистический Интернационал), профсоюзных, научных, спортивных и прочих объединений, в той или иной степени оказывающих влияние на политическую жизнь мирового сообщества.

Двигателем в политике являются интересы. Это аксиома и, конечно же, для внешней политики. Осознание интересов целого — государства, нации, международного сообщества — непременный критерий субъекта международного процесса. Интерес, прежде всего политический — важнейший элемент и относительно самостоятельный фактор этого процесса. Но как его понимать? Какой интерес определяет поведение субъектов? Национальный, национально-государственный, государственный или, наконец, надго-сударственный? Эти вопросы весьма актуальны для практической политики; они оживленно обсуждаются теоретиками-политологами.

Сторонники концепции национального интереса как определяющего фактора внешней политики исходят из того, что нация в современную эпоху формируется и функционирует как политическая система, и она представляет собою «двуединство гражданского общества и государства»3. Они ссылаются на западноевропейский опыт исторически сложившихся государств-наций (Франция, Англия и другие). Смысловое содержание понятия национального интереса в этой системе в значительной мере определяется понятиями государственного интереса и интересов гражданского общества. Его природа, стало быть, двойственная-государственно-общественная, и не чем иным, как основанием политики нации, являющейся единством нации-государства и гражданского общества, национальный интерес быть не может4. Национальный интерес, как и его носитель нация, сохраняет ключевое значение в политике на достаточно длительную перспективу. Он объективный критерий оценки политики государства в рамках мирового сообщества. Проблема состоит лишь в «правильном» понимании этого интереса, и она решаема с институтами представительства и легитимации власти.

Критики концепции национального интереса (как и национально-государственного) не отрицают роли нации в современной международной политике, ее устремлений для разработки и осуществления стратегического курса в мировых делах. Однако они отмечают «снижение оперативной полезности» категории «национальных интересов» и, более того, возрастание возможности негативных последствий ее использования в качестве базовой во внутренней и внешней политике. Приводится ряд достаточно убедительных аргументов. С ними нельзя, на наш взгляд, не согласиться.

Во-первых, понимание категории национального интереса и соответственно формулирование его содержания в значительной степени (а в иных ситуациях и в главном) определяется субъективными моментами, отодвигающими на второй план объективную сторону. Это объясняется предпочтением в определении нации субъективным по природе признакам, в частности, культурно-лингвистическим или религиозной идентичности людей. Да и в самом бытии нации субъективный социодуховный, психологический компонент — один из главных.

Во-вторых, наличие в мире тенденции как реакции на глобализацию роста этнонационализма — политической и культурной автономизации этносов — подрывает целостность многонациональных и даже мононациональных государственных образований. Понятие национального интереса в этих условиях отнюдь не отражает реального многообразия групп интересов, скажем, национальных меньшинств или негосударственной нации в той или иной стране. Акцентирование на нем создает ситуацию примата государственной (ведущей) нации и стимулирует развитие такой силы, разрушающей единство государства и международного сообщества, какой выступает современный агрессивный национализм.

Отмеченные негативные аспекты концепта «национальный интерес» не исчезают и тогда, когда он именуется национально-государственным.

Веским аргументом против признания национального или национально-государственного интереса базой при определении и проведении внешней политики является несоответствие данной концепции особенностям ее реально действующего субъекта — государственного образования или группы государств, представляющих те или иные народы, нации. Поэтому в реальности, в международной политике и политическом процессе функционируют и взаимодействуют, находятся в конфронтации или сотрудничестве государственные интересы как обобщенные основные интересы граждан политического и гражданского обществ, многонационального или мононационального объединения людей. Следовательно, более правы те авторы, которые пишут о государственных интересах. Последние суть концентрированное выражение всех иных, в том числе общественных интересов, объектированы и эмпирически оцениваемы, с точки зрения соответствия нормам международного права.

Государственные интересы не зависят от национальных пристрастий. Будучи осознанным выражением основополагающих для существования всего общества (а не его части) потребностей, они определяются объективными факторами. Хотя и последние осмысливаются через призму ценностей, но общепринятых, исторически сформировавшихся в данном сообществе. В числе факторов: уровень социально-экономического и культурного развития страны, геополитическое положение государства, военная мощь, место и роль в системе международных отношений на данном этапе и другие. Национальные амбиции в ряду этих фундаментальных факторов занимают отнюдь не ведущую роль.

Основные государственные интересы, обращенные вовне, по отношению к мировому сообществу, зафиксированы в Уставе ООН и других документах международного права. Это, в первую очередь, неприкосновенность суверенитета государств, обеспечение безопасного существования стран, невмешательство во внутренние дела, рост благосостояния граждан, гарантированность их прав и свобод.

Как основные, общие, так и специфические государственные интересы осмысливаются правящей политической элитой. Субъективный фон их интерпретации неизбежен, что тем не менее не устраняет объективное содержание — выражения потребностей в жизненно необходимых условиях существования и развития. Субъективность восприятия интересов, например, проявляется в представлении об их геополитических границах. Попытка великих держав, в первую очередь США, включить в сферу в своих интересов чуть ли не весь мир свидетельствует о чрезмерных претензиях правящих кругов, о наличии у американских политиков имперского мышления, прикрываемого тезисом об ответственности США за свободу и демократию. Вообще проблема сферы государственных и межгосударственных интересов — одна из причин споров и даже конфликтов в мировом сообществе. Ведь она прямо затрагивает суверенитет государств, который, кстати сказать, также политическими элитами и даже международными организациями трактуется нередко с известным элементом субъективности. Так называемые двойные стандарты в отношениях к странам с разными политическими системами, проявляющиеся даже в деятельности органов ООН и еще более в блоковом поведении европейских государств, тому доказательство. Даже «Программа мирного развития», предложенная ООН ее руководством в 1995 г., вызвала беспокойство у развивающихся стран тем, что в ней отражены интересы индустриальных держав, чем подтверждается факт превращения ООН в орудие политики Запада5.

Субъективный фон интерпретации государственных интересов во многом зависит от политических и идеологических ориентаций правящих кругов страны. Так, для тех, кто последовательно отстаивает интересы своего государства на международной арене, любое вмешательство в его внутренние дела отвергается. Для других же приемлемо следовать в фарватере политики державы, импонирующей им своими базовыми ценностями, включая идеологические.

Становясь фактором международным, интересы отдельных государств или группы корректируются в плане нейтрализации их субъективной стороны при условии наличия равноправного диалога, исключающего диктат какого-либо государства. Механизм артикуляции и агрегации государственных интересов и формирования международных, являющихся надгосударственными стимулами и регуляторами международной политики, образуют международные политические отношения.

В политической науке существовало и существует немало различных подходов к пониманию природы и сущности международных отношений. В западной литературе распространен, например, биологический подход, в основу которого ставится «инстинктивная агрессивность, вытекающая из врожденного эгоизма людей». Отсюда якобы и «естественность» и «неизбежность» политической агрессивности государств в прошлом и настоящем. Из 56 веков человеческой цивилизации менее трех веков (294 года) были мирными. Расистская концепция конкретизирует биологическую. Отдельные исторические факты вражды, скажем, между некоторыми этносами они в какой-то мере объясняют. Но не в главном. Вряд ли, ссылаясь на биологическую природу людей, на врожденные (в том числе этнические) признаки, можно понять сущность современных международных отношений.

Близок к биологическому «психологический» подход, утверждающий, что основным фактором военных конфликтов между государствами является эмоциональное состояние руководящих кругов и общественности, энергия «жажды стресса»: мечты о героической славе, о национальном величии и т. п. Действительно, эмоциональный фактор играет определенную роль в принятии политических решений, даже международных. Тем не менее в конечном счете берут верх объективные интересы, определяют ответственные действия не эмоции, а жизненно важные потребности государства, страны, ее народа.

Длительная борьба двух идеологий — либерально-демократической и коммунистической — породила стремление объяснять международные отношения идеологическим фактором. Не отрицая значительного влияния на мировой политический процесс этого фактора, им трудно обосновать коренные причины первой и второй мировых войн, многочисленные конфликты между странами с родственными идеологическими воззрениями. Значит, источники столкновений, равно как и сотрудничества, заложены глубже. Воззрения, политические и идеологические ценности зависят от объективных социально-исторических потребностей, осознаваемых и обобщаемых в интересах, целях и общественных мотивах поведения людей.

Международные отношения складываются в конечном итоге по поводу государственных и межгосударственных, региональных и глобальных (мировых) интересов и проблем. Они инструмент их сопоставления и согласования, координации и конкуренции, выявления и реализации. Объективная основа интересов составляет и основу международных отношений как формы и социально-политического пространства политического международного процесса.

Интересы, будь то отдельных государств-субъектов международных отношений или групп и даже в целом мирового сообщества, являясь базой-детерми-нантой этих отношений, в то же время испытывают на себе влияние динамики отношений, эволюционируют в том или ином направлении под воздействием последних. Так, если на первом месте политического диалога между Востоком и Западом в биполярном мире была проблема ликвидации дисбаланса и «асимметрии» в развитии вооружений (в этом состояло в первую очередь содержание интереса обеспечения безопасности мира), то в нынешней ситуации на первое место и важнейшим элементом этого интереса стало не взаимное сдерживание, а обеспечение взаимных гарантий безопасности. Последнее же «требует способности развивать и поддерживать сотрудничество между суверенными государствами по проблемам, традиционно считавшимся сердцевиной суверенитета любого государства, а именно, связанным с потребностями национальной безопасности»6.

Международные политические отношения — это механизм взаимодействия государственных и надго-сударственных интересов, их защиты и реализации. Каков же способ, каково главное орудие этого процесса? Ответ однозначен: прежде всего власть как элемент международных отношений и политического процесса. В отличие от политической внутригосударственной власти международная власть есть воплощение единой воли международного сообщества (нередко по видимости, а по сути — группы доминирующих в политосфере государств). Это сила, опирающаяся на военный, экономический, социальный, информационный, наконец, идеологический потенциал объединившихся государств, способная влиять на политическое поведение участников в направлении реализации принятых общих правил игры, при необходимости принуждать следовать им, контролировать ход политического процесса, динамику международных отношений в соответствии с господствующими интересами и общими целями, отраженными в принятых решениях.

Международная власть легитимна, если она опирается на признанные сообществом нормы и институты. В свою очередь в них запечатлены полезные традиции, уровень цивилизованности взаимоотношений между народами и общечеловеческой морали. Немалую роль в настоящее время в качестве фактора легитимности продолжает играть идеология и религиозное сознание, одобряющие те или иные формы и методы достижения государствами своих целей. В структуре факторов легитимации важное место занимает мировое общественное мнение, формируемое средствами массовой информации. Можно сказать, что так называемая четвертая власть (СМИ) работает, причем весьма эффективно, и на поле международного политического пространства.

Институты международной власти — объединенные правительственные (в первую очередь), а также другие — неправительственные, общественно-политические организации, способные по своему международному статусу принимать обязательные для всех членов сообщества решения (Совет Безопасности ООН) или решения рекомендательные (постановления сессий Ассамблеи ООН и других международных организаций). Широкомасштабные экономические санкции по отношению к стране, не выполняющей решения Совета Безопасности; применение военной силы к агрессору; использование вооруженных сил в миротворческих целях — эти действия есть не что иное, как реализация международной власти.

Любая власть, как известно, предполагает принуждение, в том числе международная. Однако именно последняя ограничена в своих возможностях. Ей противостоят государственные суверенитеты, их неприкосновенность как основная норма международного сообщества. И в любом случае применения власти-принуждения суверенитет, конечно, ущемляется, что дает основание отдельным странам — членам ООН игнорировать даже обязательные решения (как это делал в свое время Израиль и делает Ирак).

Фактор власти в международном процессе дополняется взаимным согласием, консенсусом при принятии жизненно важных для его субъектов проблем. Современная новая система совместной безопасности предполагает наличие такого консенсуса.

Фактор консенсуса заложен в основе процедуры принятия ответственных обязательных решений Советом Безопасности ООН в виде права «вето», предоставляемого постоянным его членам. Участник разработки Устава ООН А. Громыко описал в своих мемуарах острую борьбу, которая велась за это право. Его противники пытались закрепить в Уставе ООН только один принцип — подчинения (а значит, принуждения) меньшинства большинству. В условиях, когда большинство стран следовало в фарватере политики США, это означало узаконение их постоянного диктата в международных отношениях.

Современный международный политический процесс характеризуется широким набором как прямых властных, так и невластных средств и методов осуществления интересов и целей его субъектов, выработки и реализации принятых ими решений. И все же ведущую роль пока играют силовые методы (в открытой или замаскированной форме). Экспансия — экономическая, информационная, военно-политическая (например, расширение НАТО на Восток, к границам России) — один их главных способов достижения групповых целей.

Сказанное не означает, что ныне, как в прошлые века, международная жизнь является ареной войны всех против всех. Властные и невластные отношения между субъектами международного процесса все в возрастающей степени регулируются международным правом — системой юридических норм, создаваемых в соответствии с согласованной волей государств. Основным правовым документом является Устав ООН. Кроме того, источниками международного права служат международные конвенции, международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы: общие принципы права, признанные цивилизованными странами7. Международные правовые нормы существенно отличаются от внутригосударственного права по способу их осуществления: здесь нет системы специальных органов исполнительной и судебной власти, решения которых носили бы для всех суверенных субъектов обязательный характер. Тем не менее нормы предусматривают санкции, предполагающие применение согласованных сообществом мер но коллективному принуждению нарушителей установленных норм силой международных организаций, прежде всего ООН.

Международная власть реализуется в международном порядке. Это понятие характеризует состояние взаимоотношений между государствами и качественную сторону институционализации политического процесса. Речь идет об устройстве международных отношений (в первую очередь государственных), которое призвано обеспечить основные интересы государств и других объединений людей, создавать и поддерживать условия их существования, безопасности и развития. Весьма сходно по содержанию данное понятие с другим, используемым в литературе, — «мировой порядок». Последний определяется немецким философом К. Ясперсом как «принятое всеми устройство, возникшее вследствие отказа каждого от. абсолютного авторитета, как общечеловеческие ценности и юридические нормы, как правовое устройство мира посредством политической формы и связывающих всех этноса»8.

Итак, международный политический процесс ха-( рактеризуется следующими элементами и отражающими их основными понятиями: субъекты международной политической деятельности и отношений, государственные интересы как база формирования политических целей, осуществляемых в политическом процессе, международные политические отношения, представляющие собою совокупность связей и взаимодействий между субъектами по поводу интересов и способов их защиты и реализации; международная власть как специфический вид отношений влияния одних субъектов на другие (коллективного или индивидуального)для осуществления своих интересов и блокированных других разнообразными средствами, вплоть до военной силы; принципы, нормы, институты, принятые международным сообществом в качестве регулятора поведения и деятельности его субъектов, что обозначается, понятиями «международный порядок» и «мировой порядок», описывающими форму организации, воспроизведения и протекания политического процесса.