2.2. Политическое прогнозирование
Понятие политического прогноза
Поисковые и нормативные прогнозы
Активные и пассивные, самосбывающиеся и самоопровергающиеся прогнозы
Период упреждения прогнозов
Понятие политического прогноза
Вторым блоком политического анализа является политическое прогнозирование. Термин «прогноз» происходит от греческого слова «prognosis», что означает предвидение, понимаемое обычно как получение информации о будущем состоянии какого-либо объекта. У западных специалистов по прогнозированию предвидение и прогноз выступают зачастую как синонимические конструкции, обозначающие некоторые суждения относительно будущих событий. Так, например, понимает прогноз Г. Тейл . В ряде случаев западные авторы отмечают, что это суждение должно быть обоснованным, однако не делают обязательной характеристикой прогноза его научное обоснование. В отечественной школе прогнозирования понятия предвидения и прогноза разводятся: если предвидение включает в себя любые способы получения информации о будущем, то прогнозирование является сугубо научным исследованием . В дальнейшем мы будем придерживаться последнего понимания термина «прогноз», считая его научно обоснованным вероятностным суждением о будущем.
В то же время нас будет интересовать далеко не вся совокупность прогнозов, достаточно разносторонняя и разнообразная (поскольку прогнозирование — неотъемлемая часть любой отрасли современного научного знания). Число различных прогнозов, околонаучных предсказаний и пророчеств особенно бурно растет из-за наступления нового тысячелетия, которое в западной культуре воспринимается как начало новой эры, имеющий ореол мистичности и неизведанности .
В мире прогнозов предметом нашего рассмотрения станут прогнозы политические, объектом которых являются в первую очередь политическая система и политический процесс. Соответственно под политическим прогнозированием было бы логично понимать разработку научно обоснованных суждений о вероятных состояниях всей политической системы или отдельных ее субъектов в будущем и о возможных путях и сроках их достижения. Однако для рассмотрения политического анализа в предложенном понимании данное определение будет достаточно широким, и поэтому мы вновь встаем перед необходимостью провести демаркационную линию между прикладной и теоретической политологией, поскольку жанр прогнозов достаточно развит в обеих из них, в то время как нас в первую очередь интересуют прикладные исследования. Формально же под предложенное определение подпадают оба типа политических прогнозов, между которыми существуют значительные различия.
Теоретическая политология рассматривает прогнозы в первую очередь как прогнозирование политической мегакартины одной страны или даже всего мира, т.е. как возможные пути развития одной или многих политических систем на достаточно длительный период. Такая традиция политического прогнозирования имеет давнюю историю — практически все социальные мыслители прошлого пытались создать свою картину идеального общества, что также можно назвать прогнозом. Достаточно вспомнить «Государство» Платона, «Утопию» Т. Мора, «Город Солнца» Т. Кампанеллы, «Левиафана» Т. Гоббса, либеральную модель политической системы, разработанную Ш. Монтескье и Дж. Локком. В большинстве случаев такие прогнозы не отвечали всем критериям предложенного определения политического прогнозирования, так как чаще всего давали картину желаемого будущего, но не показывали пути ее достижения. Но тем не менее они содержат научно обоснованное, если исходить из уровня развития социальных наук в тот период, вероятностное суждение о будущем, а значит, их все же можно отнести к политическим прогнозам.
По мере приближения XX века усиливается тенденция не просто построения оптимальных моделей будущей политической системы, но и объяснения путей ее достижения. В качестве примера следует привести теорию К. Маркса, фактически являющуюся прогнозом смены капиталистической формации социалистической. Правда, многие современные политологи отказывают теории К. Маркса в признаке вероятности, считая, что он заложил в свою концепцию одномерный подход к историческому процессу, не оставив возможности для альтернативного хода истории. Например, К. Поппер считал концепцию Маркса историцистской — т.е. не дающей права на жизнь другим вариантам будущего развития общества. Будущее у Маркса носит обязательный характер, поскольку он был полностью убежден в том, что выявил закон исторического развития общества, согласно которому оно и будет неминуемо эволюционировать. Не случайно К. Поппер считал марксизм и другие историцистские концепции особой разновидностью фатализма, для которого неизбежными выступают тенденции истории . Но, несмотря на это замечание, теорию К. Маркса все же можно отнести к категории политических прогнозов.
Наконец, на современном этапе развития политической науки политические прогнозы из сферы теоретической политологии укладываются в определение политического прогноза уже без всяких оговорок — они носят научный, вероятностный характер и показывают пути возможных трансформаций политических систем вместе с причинами, их обуславливающими. Отметим, в частности, попытку А. Панарина спрогнозировать эволюцию политических систем на основе культурологического подхода. Предлагаемое А. Панариным культурологическое прогнозирование позволяет рассмотреть несколько альтернативных вариантов крупных политических сдвигов на основе возможного восприятия различными политическими культурами серьезных идеологических вызовов . Подобный тип политического прогнозирования имеет дело с весьма, длительными периодами, и поэтому конкретные события интересуют его с точки зрения возможных симптомов начала глобальных культурологических сдвигов — к примеру, замена кабинета министров Сергея Кириенко на правительство Евгения Примакова для вооруженного таким методом прогнозиста могла быть рассмотрена в 1998 г. как свидетельство растущей вероятности отказа от западно-либеральной модернизационной модели и задание нового вектора долгосрочного развития российской политической системы.
На наш взгляд, подобные политические прогнозы, являющиеся: продуктами теоретической политологии, целесообразнее называть политическими проектами будущего. Действительно, они носят достаточно глобальный характер, имеют слишком значительный период упреждения — промежуток времени от настоящего в будущее, на который разрабатывается прогноз, — и пытаются показать возможность исключительно базисных, принципиальных для тех или иных политических систем качественных изменений, которые приведут к существенным трансформациям в них. Термин «проект» более четко отражает специфику подобных макропрогнозов. Поэтому мы выносим политическое проектирование за рамки политических прогнозов, которые будут пониматься нами в первую очередь в более «приземленном» смысле - как научно обоснованные суждения о вероятных состояниях политической системы или отдельных ее субъектов в будущем и о вероятных путях и сроках их достижения, которые имеют четко обозначенный период упреждения и тесно связаны с возможностью оперативной реакции на них в виде политических решений. Так, предложенная ситуация смены кабинетов министров будет рассматриваться при составлении политического прогноза, понимаемого нами в прикладном смысле, не как симптом или предвестник каких-либо парадигмальных сдвигов в политической системе, но как конкретные политические ходы, изменившие расстановку сил на политической сцене и способные определить направление перераспределения политических ресурсов на ближайшее время.
Попытки развести теоретические и прикладные политические прогнозы уже предпринимались в политической науке — например, Б. Хогвуд и Л. Ганн выделяли академические прогнозы и прогнозы, которые будут использоваться лицами, принимающими решения . Однако к разделению политических прогнозов с использованием критерия их использования или неиспользования для принятия политических решений необходимо относиться достаточно осторожно — ведь действующие политики способны принимать решения, исходя из тех политических прогнозов, которые в нашей терминологии получили название политических проектов. Политические проекты, имеющие в большинстве случаев четко выраженную идеологическую окраску, могут быть реализованы на практике, чему существует немало исторических подтверждений. Но в данном случае связь между политическим проектом и политическими решениями не будет носить оперативного характера. Кроме того, политические проекты обычно не имеют четкого периода упреждения, в то время как политический прогноз рассчитан на определенный и, как правило, не слишком большой срок. Наконец, политические проекты зачастую не адресованы конкретным лицам, принимающим решения, в то время как политические прогнозы более четко связаны с конкретными заказчиками.
Таким образом, критерий Б. Хогвуда и Л. Ганна может быть применен с рядом существенных оговорок, о чем также свидетельствует то обстоятельство, что политические прогнозы в нашем понимании этого термина не всегда являются частью процедуры принятия решения, в результате чего мы поместили в определение политического прогноза фактор вероятности его результирования в конкретном решении. Свидетельством этому являются поисковый прогноз — один из видов политического прогнозирования.
Поисковые и нормативные прогнозы
В результате, проведя разграничение между политическим проектированием и политическим прогнозированием, мы подошли к вопросу о классификации политических прогнозов. По целевому критерию выделяются упомянутый выше поисковый прогноз, а также прогноз нормативный. При составлении поискового прогноза основной целью является определение возможных состояний объекта прогнозирования в будущем , причем, как отмечает И. Бестужев-Лада, в данном случае речь идет об условном продолжении в будущем существующих в настоящий момент тенденций . А задача нормативного прогноза — определить пути и сроки достижения желаемых состояний объекта прогнозирования в будущем . Таким образом, нормативный прогноз представляет собой прогнозирование способов достижения желательных результатов на основе заранее заданных ресурсных и прочих ограничений.
Нормативный прогноз, строящийся по принципу «от уже заданного состояния к существующим тенденциям», действительно крайне близок к процедуре принятия решения. Более того, принцип его действия во многом дублирует этот механизм — ведь при принятии политического решения также вначале ставится цель, которой необходимо добиться, — т.е. показывается то состояние политической системы или отдельной ее части, которого следует достичь, — а потом уже ведется поиск оптимальных путей реализации такой задачи.
Например, в 1995 году Борис Ельцин столкнулся с необходимостью изменить характер отношений с законодательной властью, поскольку по целому ряду вопросов он не мог достичь согласия с Государственной Думой. Желаемое для него будущее состояние политической системы предполагало наличие лояльной главе государства нижней палаты парламента. Прогноз мог предполагать экстренное создание специального предвыборного блока, который благодаря так называемому «административному ресурсу» — использованию имеющихся у исполнительной власти на федеральном и на региональном уровнях возможностей — должен был стать фаворитом избирательной кампании. В результате было сформировано движение «Наш дом — Россия». Но нормативный прогноз не удалось реализовать в полной мере — возможности «партии власти» были переоценены, в результате НДР крайне неудачно выступил на выборах, а большинство в Думе получили КПРФ и ее союзники. А вот в 1999 г. исполнительная власть с аналогичной задачей справилась гораздо успешнее — прогноз относительно способности движения «Единство» эффективно бороться с КПРФ во многом оправдался.
Поисковый прогноз носит более самостоятельный характер с точки зрения его связи с процессом принятия политического решения. Он в первую очередь соответствует своему названию и выполняет функцию поиска проблемных узлов. Поисковые политические прогнозы довольно часто публикуются в политологических журналах и периодической печати. Их авторы пытаются выявить основные тенденции в современном политическом процессе и стремятся продолжить их в будущее, конструируя тем самым новые состояния политической системы.
Иногда такие прогнозы носят сценарный характер — в этом случае автор выделяет несколько доминирующих тенденций и показывает по очереди, как будут развиваться события в случае, если каждая из них в прогнозном периоде будет превалировать. Отметим, что сценарный подход часто носит для эксперта перестраховочный характер — он затрудняется сделать четкий вывод относительно будущих изменений и предлагает сразу несколько возможных версий событий. Это, естественно, увеличивает шансы, что какая-то из частей прогноза сбудется. Чем больше эксперт предлагает сценариев, тем выше вероятность реализации такого прогноза, но при этом становится крайне затруднительно понять, как же будет выглядеть политическая ситуация через некоторое время, т.е. снижается эвристическая ценность прогноза.
Поисковый прогноз вполне может быть встроен в процедуру принятия политического решения. Ведь если поисковый прогноз выявит, что без изменения существующих тенденций ситуация будет развиваться в крайне неблагоприятном для политического актора направлении, то тогда возникнет необходимость в ее исправлении и принятии соответствующих решений. Таким образом, поисковый прогноз, как и в ряде случаев анализ политической ситуации, призван выполнять диагностическую функцию, выявляя наличие или отсутствие проблемных ситуаций. При фиксации проблемы поисковый прогноз может стать основой политического решения, если политический актор все же сочтет необходимым вмешаться в ситуацию. Но в таком случае поисковый прогноз, как и ситуационный анализ, может быть разорван во времени и в пространстве с этой процедурой — подготовкой решения могут заняться уже другие эксперты, не связанные с группой прогнозирования.
В этой связи целесообразно обратить внимание на связь политического прогноза и ситуационного анализа. Последний является отправной точкой для любого политического прогноза, как поискового, так и нормативного, поскольку именно ситуационный анализ дает возможность определить уже существующие направления развития политического процесса, а также выявить своеобразные потенциальные «полюса роста» — еще не сформировавшиеся, но уже просматривающиеся тенденции в политической сфере.
Активные и пассивные, самосбывающиеся и самоопровергающиеся прогнозы
Говоря о поисковых и нормативных прогнозах, следует отметить предложенное С. Вишневым деление на активные и пассивные прогнозы: первые из них оказывают существенное воздействие на объект прогнозирования, в то время как вторые на него не влияют . Очевидно, что любой прогноз, который получает развитие в политическом решении, является активным — таким образом, активными можно назвать все нормативные прогнозы, а также поисковые прогнозы в случае, если они стали основанием для начала разработки решения в целях изменения ситуации. Но, как мы уже сказали, поисковые прогнозы не имеют своей основной задачей послужить базисом для политического решения и поэтому по большей части носят пассивный характер.
Влияние прогноза на предсказываемое событие К. Поппер предлагал назвать Эдиповым эффектом, вспоминая древнюю легенду, согласно которой Эдип убил своего отца, ранее им никогда не виденного. Отец покинул Эдипа в детстве из-за предсказания, согласно которому он должен был пасть жертвой собственного сына . Правда, данный пример влияния предсказания на результат является не слишком удачным — ведь Эдип не был знаком с пророчеством, поэтому оно само все же не являлось непосредственной причиной убийства.
В контексте проблемы воздействия прогнозов на объект прогнозирования следует выделить такие виды прогнозов, как самосбывающиеся и самоопровергающиеся. В первом случае прогноз имеет настолько сильное воздействие, что сбывается даже несмотря на отсутствие реальных предпосылок для этого. Так, если влиятельные эксперты, выполняя заказ главы государства, находящегося в конфликтных отношениях с высшим органом законодательной власти, спрогнозировали неизбежность досрочного роспуска парламента, то это могло подвигнуть заказчика именно к такому развитию событий, хотя реально оставалась возможность для реализации иного сценария — например, были хорошие возможности для поиска компромисса с парламентом. Подобный прогноз является ошибочным, поскольку в нем неверно была истолкована ситуация, развитие которой предсказывалось. Но фактор большого влияния прогнозистов на лицо, принимавшее решения, позволило ему осуществиться.
Данный пример показывает, что осуществимость прогноза — не всегда признак его успешности. Качество прогноза скорее определяется способностью верно решить поставленные задачи — в рассмотренном случае такой задачей являлось прогнозирование возможных вариантов развития ситуации исходя из существующих тенденций, чего реально не было сделано. Вероятность реализации одного из сценариев была ошибочно завышена, что привело к неоптимальному решению, хотя сам прогноз и осуществился.
Наоборот, самоопровергающиеся прогнозы не реализуются на практике, однако именно в этом и заключается их задача. Для них важно показать негативные последствия осуществления одного из возможных вариантов развития политической ситуации для того, чтобы лица, принимающие решения, могли сосредоточить на данной проблеме повышенное внимание и предотвратить подобное развитие событий. В результате прогноз не сбывается, но, несмотря на это, оказывается эффективным, так как его задачей являлась генерация такого воздействия на объект прогнозирования, которое позволило бы спрогнозированному сценарию не реализоваться в действительности.
В качестве примера самоопровергающегося прогноза можно привести президентские выборы 1996 г. в России, когда предвыборная кампания Б. Ельцина строилась во многом на демонстрации избирателям возможных негативных последствий победы кандидата от левопатриотической оппозиции. Избирателю, которому в данном случае предстояло принять решение о будущем главе государства, сознательно предлагался катастрофический прогноз, рисовавший отрицательные итоги возможной победы на выборах лидера КПРФ Г. Зюганова в гипертрофированной форме. В итоге последний проиграл Б. Ельцину во втором туре.
Период упреждения прогнозов
Другим основанием для классификации политических прогнозов является период упреждения прогноза. Очевидно, что в каждой научной дисциплине прогнозирование осуществляется на разные периоды времени и поэтому для каждой из них градация по периоду упреждения должна быть различной. Так, Б. Хогвуд и Л. Ганн, считая, что наиболее близким к политическим прогнозам является классификация прогнозов, принятая в экономике, где существуют краткосрочные (до 1 года), среднесрочные (до 5 лет) и долгосрочные (свыше 5 лет) прогнозы, при этом признают, что в политологии такие критерии могут не сработать . В результате они предлагают установить не строгие временные рамки, а задать качественные характеристики прогнозов, которые будут тесно связаны с периодом упреждения прогнозов. Б. Хогвуд и Л. Ганн предлагают три вида сроков политических прогнозов: когда прогнозируется эффект от решения, которое уже принято и основное влияние которого уже известно; когда прогнозируется эффект от решения, в котором почти все главные составляющие очевидны; и, наконец, когда авторы прогнозов слабо контролируют развитие событий или имеющихся данных недостаточно.
Данная классификация, однако, реально слабо связана с периодом упреждения — скорее, здесь идет речь о делении прогнозов по основанию достаточности информации, на которой они базируются. Действительно, ведь выполнение прогнозов в условиях недостаточных данных или при слабом непосредственном контроле со стороны прогнозистов за развитием ситуации возможно и при условии крайне оперативного прогнозирования, и при составлении прогнозов на более длительный период.
Более оптимальную классификацию прогнозов по периоду упреждения с точки зрения качественных характеристик предлагает И. Бестужев-Лада, который попытался создать универсальную мс« дель градации для всех наук — остается лишь расставить возможные сроки прогнозов, исходя из специфики. И. Бестужев-Лада выделил прогнозы оперативные — рассчитанные на перспективу, на протяжении которой не ожидается существенных изменений объекта исследований; краткосрочные — рассчитанные на перспективу только количественных изменений; среднесрочные — рассчитанные на перспективу, когда количественные изменения будут преобладать над качественными; дальнесрочные — когда будут достигнуты серьезные качественные изменения .
Но для политической науки и эта схема не совсем подходит — ведь серьезные качественные изменения в политической системе могут произойти и в достаточно оперативный срок. Да, они подготавливаются в течение относительно длительного времени, но все равно для многих субъектов политического процесса по-прежнему будут неочевидными до самого последнего момента. Кроме того; подобные изменения обычно оформляются конкретными знаковыми событиями — революциями, военными переворотами, конституционными реформами и т.д., также подлежащими прогнозированию. При этом важно предсказать не только вероятность, но и время начала подобных событий.
В итоге можно сделать вывод, что по причине крайне высокого динамизма политического процесса классификация политических прогнозов по временному критерию должна все же строиться не по качественному критерию. Лучше осуществлять ее непосредственно по временным промежуткам, на которые рассчитан прогноз. Названия прогнозов вполне могут быть заимствованы у И. Бестужева-Лады. Но при этом, как уже отмечалось выше, длительные сроки прогнозирования — прерогатива политического проектирования, а значит, для политических прогнозов остаются оперативные прогнозы, которыми целесообразно называть прогнозы с периодом упреждения до одного месяца, краткосрочные (с периодом упреждения от одного месяца до одного года) и среднесрочные (период упреждения свыше одного года). Среднесрочные политические прогнозы являются скорее промежуточным звеном между политическим прогнозом и политическим проектом, в то время как основная доля политических прогнозов — оперативные и краткосрочные, причем с преобладанием первых. Кроме того, в краткосрочные прогнозы обычно вносятся коррективы в зависимости от результатов их реализации.
