Постмодернизм в экономике

Постмодернистские тенденции в экономике обычно связывают с закатом эры фордизма, основанной на жесткой системе массового производства и глубоком разделении труда. Символической датой ее рождения можно считать 1914 год, когда Генри Форд (1863—1947) установил восьмичасовой рабочий день на автоматической линии по сборке автомобилей с твердой повременной оплатой. После 1945 года фордизм стал полноценным режимом капиталистического накопления; фактически, эта система послужила основой длительного послевоенного экономического бума, который продолжался до 1973 года. Как известно, в тот период развитые капиталистические страны демонстрировали значительные и стабильные темпы экономического роста. Массовое производство означало стандартизацию продуктов и утверждение массового потребления: фордизм возрос на философии модернизма, особенно на таких его ценностях, как рациональность, функциональность и эффективность.

Однако уже в начале 1970-х годов стало ясно, что методология фордизма не в состоянии справиться с внутренними противоречиями и проблемами капитализма, прежде всего из-за излишней жесткости системы. Резкий экономический спад, вызванный «нефтяным шоком», вынуждал передовые капиталистические общества к немедленному поиску новых хозяйственных практик. Такой новой практикой или, вернее, комплексом практик, стало «гибкое накопление», вступившее в прямую конфронтацию с принципами фордизма. Оно было основано на гибком отношении к трудовым процессам, рынкам труда, производству и потреблению. В рамках этой новации начало развиваться «умное» и инновативное предпринимательство, основанное на быстром принятии «точечных» решений. Географически дисперсные и мелкомасштабные производства стали теснить огромные и неповоротливые концерны. Точная информация, специализированные знания оказались крайне ценным и даже ключевым товаром; решающее значение для успеха бизнеса приобрел доступ к информации и контроль над ней. Как отмечает Владислав Иноземцев (р. 1968), в начале 1990-х годов «западные страны вступили в полосу устойчивого роста информационного сектора экономики, ставшего основой хозяйственного прогресса». В частности, в США в 1990-е годы «более 70% валового национального продукта обусловливалось не в сугубо материальной сфере производства, а за счет повышения образовательного уровня работников, распространения новых информационных технологий и других факторов, которые обычно относят к разряду intangibles» (Иноземцев 2000: 71).

На смену «организованному» капитализму постепенно приходил капитализм «дезорганизованный», основанный на распространении вытесняющих прежние механистические структуры рыночных сетей, множественных целях, стратегическом менеджменте. Традиционные отрасли экономики, прежде всего, добывающий сектор и машиностроение, оказались в глубоком кризисе; напротив, в развитии организационного сектора и сектора услуг наблюдался бум. Период роста крупных промышленных центров и центральных регионов сменился 154 их упадком и деконцентрацией — уходом бизнеса из городов (что привело к возникновению в них серьезных проблем) в периферийные или полупериферийные зоны. На рынке труда унифицированная оплата сменялась персональной, шло постепенное «размывание» негибкой системы разделения труда, все большее значение приобретали процессы непрерывного обучения и переподготовки. «Общество массового потребления» превращалось в «общество индивидуализированного потребления» (Иноземцев 1999).

Постиндустриальную экономику отличают несколько особенностей. Во-первых, потребление в ней растет, прежде всего, за счет информационных благ, а не традиционных массовых промышленных товаров. Это означает, что сырье и ресурсы играют в ее развитии неуклонно сокращающуюся роль. Во - вторых, постоянно расширяется доля населения, которое занято в производстве высокотехнологичных товаров и услуг, что уменьшает зависимость постиндустриального мира от стран - производителей промышленной продукции. В-третьих, наиболее эффективной формой накопления становится развитие людьми собственных способностей, а самыми эффективными инвестициями делаются инвестиции в человека (Иноземцев 2000; Иноземцев 1998).

Разумеется, было бы явной ошибкой считать, что в конце ХХ века имела место некая одноразовая и безболезненная замена, в ходе которой одна система капиталистической экономики просто сменилась другой. Напротив, существует немало свидетельств жизнеспособности конвейерного капитализма; его элементы, безусловно, сохраняются и сегодня, особенно в странах «третьего мира». Распространение новой, постфордистской системы организации труда происходит крайне неравномерно как в отраслевом, так и в географическом плане. Нынешняя капиталистическая экономика представляет собой - в традициях постмодерна - некую эклектическую комбинацию модернистских и постмодернистских практик. [См. статью Глобализация.]