Регионализм на европейском континенте

Наиболее законченное выражение политический регионализм получил в Западной Европе, на территории Европейского Союза (ЕС), где эта тема вот уже два десятилетия остается в центре политических и академических дебатов (Jeffery 1997; Treisman 2007). Так, еще в 1988 году Европейский парламент, отдавая дань ее важности, принял «Хартию регионализма». В официальных документах ЕС неоднократно отмечалось, что «регион — это оперативный орган и институциональная ткань Сообщества».

Развитие западноевропейского регионализма естественным образом привело к разработке концепции «Европы регионов». Первоначально, в 1950-е и 1960-е годы, она имела радикальную направленность и призывала к «отмене» национального государства за ненужностью с последующим формированием единой Европы двух уровней — регионального и наднационального. Впоследствии, в 1980-е — 1990-е годы, «Европа регионов» стали интерпретировать как трехуровневое объединение (ЕС - национальное государство — регионы). В таком понимании «Европа регионов» противостоит «Европе отечеств» Шарля де Голля (1890-1970), а регионы государств-членов ЕС признаются в качестве автономных политических акторов интеграционных процессов. С конца 1980-х годов инициаторами продвижения этой концепции становятся так называемые «конституционные» регионы - то есть регионы, обладающие наибольшими полномочиями в составе своих государств (прежде всего, это земли Германии, регионы Бельгии и Испании, Шотландия и Уэльс в Великобритании). Основная задача концепции теперь заключалась в том, чтобы осмыслить возрастающую роль суб - национальных территориальных общностей в ЕС и определить их новое место в общеевропейской политической системе.

«Европу регионов» уместно рассматривать сквозь призму горизонтальной и вертикальной интеграции. При этом горизонтальную интеграцию следует считать экономическим измерением проекта, а вертикальную — политическим его измерением. Горизонтальная интеграция, то есть сотрудничество между европейскими регионами, имеет долгую историю. Сегодня она принимает самые различные правовые и институциональные формы, использует разнообразные организационные структуры, протекает в разных географических очертаниях. По сути, Европейский Союз (по крайней мере, его «старая» часть) весь покрыт сетями межрегиональных взаимодействий. Все эти контакты направлены на «преодоление» государственных границ как барьеров на пути интенсивного сотрудничества в экономической, социокультурной, технологической областях и, тем самым, — на достижение кумулятивного эффекта в развитии сотрудничающих территорий. Речь идет, таким образом, о горизонтальном «срастании» Европы. [См. статью Интеграция.]

Углубление интеграционных процессов, помимо прочего, ведет к проникновению наднациональных институтов в сферы исключительной компетенции регионов стран-членов Союза. Государства-члены все глубже вовлекаются в интеграционные процессы, а компетенции ЕС расширяются, что далеко не всегда соответствует интересам регионов. Отсюда и стимулирование политического регионализма — он позволяет разработать компенсационные стратегии регионов, реализуемые ими через механизмы вертикальной интеграции, то есть через создание каналов непосредственного регионального влияния на процесс принятия решений в Союзе в целом.

Подобное влияние оказывается как через формальные, так и через неформальные институты. В настоящее время многие европейские регионы имеют в Брюсселе свои представительства (бюро), которые лоббируют их интересы в управленческих учреждениях ЕС и одновременно предоставляют им оперативную информацию о процессах, происходящих в «европейской столице». Помимо этого, согласно Маастрихтскому договору 1992 года, разрешена практика, в рамках которой представительство страны-члена ЕС в Совете министров может осуществляться главой какого-либо из ее регионов (правда, это касается только федеративных государств). Необходимо подчеркнуть, что региональный лидер в таком случае представляет позицию не только своего региона, но государства в целом. Тем же договором в институциональной системе ЕС был создан новый орган — Комитет регионов, имеющий, правда, совещательный статус, а принцип субсидиарности был введен в договорную базу ЕС, хотя и не получил достаточной конкретизации. Уже сейчас прорыв регионов на общеевропейскую арену стал весьма существенным феноменом, всестороннее значение которого еще предстоит оценить.

Последний Договор о функционировании ЕС, Лиссабонский, который находится в настоящее время в процессе ратификации, определяет, что в областях, не входящих в сферу исключительной компетенции ЕС, Союз может действовать только в тех случаях, если предлагаемые задачи «не могут быть удовлетворительно реализованы самими странами-членами, их регионами или местным уровнем». Исключительно важно то, что впервые главный общеевропейский документ обращается 192 к субнациональному уровню. Кроме того, в Лиссабонском договоре в первый раз были определены институты, ответственные за соблюдение принципа субсидиарности: речь идет о национальных парламентах.

«Европа регионов» находится еще в стадии становления, представляя, скорее, процесс, а не законченную форму. Основным фактором, сдерживающим дальнейшее его углубление, выступает неодинаковое политико-правовое положение регионов в составе государств-членов ЕС. Важно и то, что проект «Европы регионов» не является самодостаточным: его реализация обусловлена расстановкой сил на иных уровнях управления, коммунитарном (наднациональном) и национальном. Очевидно, однако, что игнорирование регионализма на территории Европейского Союза, если таковое вообще возможно, заметно усилит проявляющееся время от времени отчуждение между гражданами ЕС и наднациональными институтами. Бесспорно, среди трех «этажей» этого многоуровневого образования («наднациональный — национальный — региональный») региональный уровень остается пока самым слабым, так что здание ЕС в высшей степени асимметрично. Вместе с тем, сам факт его все более активной роли, благодаря усилению регионализма на территории Европы, неоспорим уже сегодня. [См. статью Федерализм.]