§ 1. Индивидуализм и демократизм в западных учениях XVII–XVIII вв.
Кризис Реформации и промышленная революция, по словам известного современного американского политолога Сеймура Липсета, создали современное общество. Процесс создания нового общества пришелся на Новое время (XVII–XIX вв.), а процесс развития – на Новейшее время и современность (XX в.). Большинство исследователей считают Новое время важнейшим для судеб мировой цивилизации. Именно в этот период складывается современная цивилизация, основанная на промышленном производстве, которая во многом противоположна традиционной цивилизации, основанной на аграрном производстве. Современная цивилизация родилась на Западе, а сегодня распространяется в тех странах, где проводится индустриализация и используются новые технологии. Вот почему ее называют индустриальной цивилизацией. Для обозначения современной цивилизации используется и такое понятие, как демократическое общество (А. де Токвиль), технотронное общество (Н. Моисеев), открытое общество (К. Поппер). В трудах К. Маркса, В. Зомбарта, М. Вебера современное общество было названо капиталистическим. Каждый из них дал свой анализ капитализма и его исторических судеб. [c.76]
Современный российский исследователь А.С. Ахиезер считает, что в Новое время на Западе родилась либеральная цивилизация, первым этапом развития которой является капитализм. Для либеральной цивилизации главной ценностью является свободная творческая личность. Для капитализма характерна личная свобода индивида, но вместе с тем отношение к человеку не как к самоценности, а как к ресурсу, средству экономического развития. Ограниченность этого этапа преодолевается развитием общества, где человек все больше начинает выступать как самоценность. В политической мысли Нового и Новейшего времени формулируются многообразные новые представления на судьбы человека и общества.
В XVII–XVIII вв. в Западной Европе происходило революционное ниспровержение сословно-феодального строя. Антифеодальные выступления в Голландии, Англии и других странах проходили под знаменами протестантизма. Голландия была первой страной, которая в длительной борьбе с феодальной Испанией отстояла свою независимость и принципы кальвинизма. В Голландии появились и первые в Новое время теоретики школы естественного права в лице Гуго Гроция (1583–1645).
В XVII в. религиозные войны, вызванные Реформацией, сотрясали Европу. Тридцатилетняя война (1618–1648), начавшись в Чехии, докатилась до Англии. Английская буржуазная революция, приведшая к гражданской войне, проходила в два этапа (“Великий мятеж” – 1642–1649, “Славная революция” – 1688–1689). В ходе революции решались три вопроса: о религиозной свободе, о принадлежности суверенной власти королю или парламенту, о степени допуска купцов, предпринимателей, финансистов к управлению страной. В результате революции Англия стала первой крупной страной, в которой установился конституционно-монархический политический строй, либеральные политические порядки.
Либерализм Дж. Локка. Дух либерализма лучше всего отразил Джон Локк (1632–1704). Его отец, пуританин, сражался в гражданской войне. Локк в молодые годы, спасаясь от преследований королевской власти, посетил Нидерланды, где был покорен царившей там свободой. Центральной идеей его политической философии стала теория естественного права. Идея естественного права имела к этому времени длительную историю. Как уже отмечалось, идея естественного права разрабатывалась в Новое время Г. Гроцием. В отличие от античных и средневековых авторов Гроций в своей теории государства исходил из положения о договорном возникновении государства. Все последующие теории, в том числе и теория Локка, основывались вслед за Гроцием на этой посылке. Гроций считал, что некогда существовало “естественное состояние”, при котором у людей не было не только государства, но и частной собственности. Убедившись на опыте в бессилии против насилия, люди добровольно объединились в государство. [c.77]
Идею угрожающего людям насилия в безгосударственном состоянии отстаивал соотечественник Локка Томас Гоббс (1588–1679). В произведении “Левиафан, или Материя, форма и власть государства” Гоббс характеризовал естественное состояние, где нет власти, держащей людей в страхе, как состояние “войны всех против всех”. Пагубность такого состояния побуждает людей искать путь к прекращению “естественного состояния”, к взаимному отказу от права на все. Люди отказываются от естественных прав (т.е. свободы делать все для самосохранения) и передают их государству, власть суверена в котором абсолютна. Подданные не имеют никаких прав в области политики, а поддержание справедливости в области частноправовых отношений, в том числе сохранение каждым того, что ему принадлежит, соблюдение незыблемости договоров, беспристрастная защита каждого в суде и т.д. также вменено в обязанности суверену. Поступать по своему усмотрению подданные имеют возможность лишь в тех случаях, для которых суверен не предписал никаких правил.
Как и его предшественники, Локк исходил из представления о “естественном состоянии”, но при этом считал, что уже в догосударственном состоянии существуют естественные права и свободы человека. Естественное состояние – это “состояние полной свободы в отношении действий и распоряжения своим имуществом и личностью”, “состояние равенства, при котором всякая власть и всякое право являются взаимными, никто не имеет больше другого”1. Согласно Локку, от природы, в естественном состоянии все люди рождаются свободными и равными в правах. Локк выделял такие естественные права, как жизнь, свобода и частная собственность. В объяснении того, почему частная собственность, в том числе и на землю, является естественным правом, Локк прибегал к некоторым аргументам трудовой теории стоимости.
Да, говорил Локк, основания для присвоения дал Бог, а условия человеческой жизни, которые требуют труда и материалов для работы, по необходимости ввели частную собственность. Ведь “каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности... Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему”. Беря материал для работы у природы, человек “сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью”2. [c.78] Труд создает различие между общим и частным. Добывая себе средства для жизни, каждый вкладывает свой труд, что и приводит к существованию частной собственности. Не поленился, залез на дерево, собрал орехи, сказал: “это мое” – и никто не спорит. Рыбы в океане много для всех, поймал рыбу и она твоя. Так же и с самой землей – “когда Бог отдал мир всем людям вместе, он приказал человеку трудиться”. “Тот, кто, повинуясь этой заповеди Бога, покорял, вспахивал и засевал какую-либо часть ее, тем самым присоединял к ней то, что было его собственностью, на которую другой не имел права и которую не мог, не причиняя ущерба, взять от него”3.
В естественном состоянии все подчинено закону природы, и этот закон учит, что все равны и независимы, никто не смеет лишать другого жизни, свободы и имущества. Закон природы посредством разума определяет, что хорошо, а что плохо. Если закон нарушается, то виновника может наказать каждый. В то же время в естественном праве есть недостатки. Во-первых, оно не совсем ясно, у каждого свои интересы и не все придерживаются одного закона. Во-вторых, поскольку сам человек – судья в своем деле, нет третейского беспристрастного судьи, в-третьих, пострадавший нередко не в силах сам исполнить справедливый приговор. Таким образом, права человека не обеспечены Это обременительно. “Общественный договор” призван организовать закон и порядок, заменить неопределенность естественного права ясными законами и беспристрастными учреждениями.
После того как заключен общественный договор, учреждается государство. Высшая цель людей при установлении власти состоит в охране со стороны государства их жизни, свободы и частной собственности, негарантированных в естественном состоянии. Люди отказываются от своей естественной свободы и права самим защищать себя и свое достояние, наказывать насильников, и передают это право обществу в целом. Таким образом, переход от естественного состояния к гражданскому обществу, обществу с государством, вызван желанием обеспечить выполнение естественных прав. Но в отличие от Гоббса, полностью отказавшегося от естественных прав в пользу государства, триада прав Локка – на жизнь, свободу и частную собственность является неотчуждаемой.
В государстве существует три вида власти – законодательная (с правом издавать законы), исполнительная (наделенная правом проводить законы в жизнь) и федеративная (занимающаяся вопросами внешней политики). Судебная власть поглощается у Локка исполнительной. [c.79] Законодательная власть, представляющая волю народа или, по крайней мере, большинства избирателей, находится в руках особого органа – парламента. Законодательная власть является верховной, и “ни один указ кого бы ни было, в какой бы форме он ни был задуман и какая бы власть его ни поддерживала, не обладает силой и обязательностью закона, если он не получил санкцию законодательного органа, который избран и назначен народом”4. Законодательная власть не абсолютна. Требования к законодателям таковы: закон должен быть равным для всех; создаваться закон должен для блага людей, а не для их подавления; без согласия народа нельзя увеличивать налоги; законодатели никому не могут передоверять свои функции.
Согласно теории Локка, абсолютная монархия – вообще не государство, ибо там свободен лишь один король, увеличивающий свою свободу вместе с властью и превращающий ее в распущенность вследствие безнаказанности. Променять естественное состояние на абсолютную монархию, это то же, что во избежание вреда от хорьков или лис считать себя в безопасности в когтях у льва. По определению Локка, тирания – это осуществление власти помимо права. Тирания начинается там, где кончается закон.
Системы правления распадаются под действием внешних (завоевание извне) и внутренних причин. Если законодательный орган посягает на собственность подданных или пытается повергнуть народ в рабство деспотической власти, ставит себя в состояние войны с народом, то народ освобождается от необходимости дальнейшего повиновения. Если премьер-министр или государь пренебрегают своими обязанностями и не соблюдают их, навязывают парламенту свою волю, не дают ему собраться в должное время, препятствуют выборам или предают страну иностранной державе – во всех подобных случаях народ спасает себя, образуя новую законодательную власть, заменяя по своему усмотрению людей или формы власти, или и то и другое. На обвинение в том, что его теория неповиновения может послужить возбудителем восстаний, Локк отвечал: 1) если людей угнетать, то они восстанут при любой форме правления, 2) революции не происходят по пустякам, 3) право на восстание является лучшей гарантией от восстания. Чем больше свободы, тем меньше нужна революция.
Хотя локковскую теорию о естественных правах человека можно было истолковать как требование демократии, демократического равенства (позднее ее так и истолковывали), ни сам Локк, ни его современники не связывали высказанные им либеральные идеи о свободе личности и неотчуждаемых правах человека, о разделении властей, о народном суверенитете с демократическим требованием всеобщего избирательного права, а парламент в Англии еще длительное время оставался олигархическим институтом. [c.80]
Политический либерализм Шарля Луи де Монтескье. В то время как в Англии в XVII в. в борьбе короля с парламентом победу одержал парламент, во Франции победила монархия. С 1614 и по 1789 г. французский парламент – Генеральные штаты – вообще не созывался, а царствование Людовика XIV рассматривалось как апофеоз абсолютизма. Сильные позиции занимала во Франции и католическая церковь. В 1685 г. король изгнал из Франции более 250 тысяч протестантов-гугенотов. После их изгнания экономическая и финансовая ситуация в стране заметно осложнилась. В этих условиях опыт Англии XVII в., особенно периода “славной революции”, нашедший отражение в работах Локка, представлял для Франции значительный интерес.
Учение Локка о разделении властей, которое сам Локк рассматривал как частный случай английской буржуазной революции, получило широкую известность и стало составной частью идеи конституционализма благодаря работам французского либерала Шарля Луи де Монтескье (1689–1775).
Французский аристократ Монтескье много путешествовал, жил в Англии, восхищался английскими порядками и политической жизнью, в которых воплотился компромисс английской аристократии и буржуазии. В Англии его чрезвычайно заинтересовала система, сочетающая лучшие черты монархии (в исполнительной власти), аристократии (в палате лордов) и демократии (в законодательной власти в палате общин). Интерес Монтескье вызвал и компромисс, найденный англичанами в области законодательной власти, поделившими ее между палатой лордов, представлявшей интересы аристократии, и палатой общин, выражавшей интересы народа. Привлекательной для Монтескье английскую политическую систему делало не трлько сочетание буржуазного духа свободы и сохранение позиций аристократии, но и гарантии против деспотизма со стороны государства, которые он усматривал в столь четком разделении властей.
В своем главном политическом произведении “О духе законов” Монтескье выделял три рода власти: законодательную, исполнительную и судебную. Принцип разделения властей прежде всего состоит в том, чтобы они принадлежали разным государственным органам. “Все погибло бы, – писал Монтескье, – если бы в одном и том же лице или учреждении, составленном из сановников, из дворян или из простых людей, были соединены эти три власти: власть создавать законы, власть приводить в исполнение постановления общегосударственного характера и власть судить преступления или тяжбы частных лиц”5. [c.81] Если совмещать законодательную и исполнительную власти, а также если судебную власть не делить от власти законодательной и исполнительной, то в государстве будет свободы, у гражданина не будет того “душевного спокойствия, основанного на убеждении в своей безопасности”, которое дает политическая свобода. В то же время власти должны уравновешивать одна другую. Нельзя провести между ними границы, которые целиком исключили бы вмешательство одной в деятельность другой. Так, монарх (исполнительная власть) утверждает законы, а законодатель решает некоторые вопросы управления, финансов, организации армии.
Монтескье указывал на три различных способа правления: республика, где верховная власть находится в руках или всего народа (демократическая), или части его (аристократическая); монархия (“управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов”) и деспотия (“все вне всяких законов и правил движется волей и произволом одного лица”). “Как для республики нужна добродетель, а для монархии честь, так для деспотического правления нужен страх”6.
Учение Монтескье о формах правления наполнено таким содержанием, которое позволило в дальнейшем перейти к понятию “политического режима”. Недаром известный современный французский социолог Р. Арон в своей книге “Демократия и тоталитаризм” при классификации политических режимов использовал переменные, взятые у Монтескье: а) число носителей верховной власти; б) умеренность или неумеренность ее реализации; в) психологический настрой, который господствует при том или ином режиме; г) нормы поведения, характерные для режима, при нарушении которых он разлагается7.
В работе “О духе законов” Монтескье различал три вида законов: закон наций (относящийся к международным делам), закон политический (регулирующий отношения правительства и граждан) и закон гражданский (регулирующий взаимоотношения граждан). Законы каждого народа, считал Монтескье, должны соответствовать географическим условиям, экономическому положению, религии народа, а особенно его политическим учреждениям.
Монтескье анализировал влияние географических условий – климата, почвы, рельефа страны и т.д. – на учреждения и нравы народа, на законы, ибо законодатель должен считаться с ними. [c.82] Так, на жарком юге, чтобы заставить людей работать, необходим страх наказания, а поскольку жара изнуряет силы, ослабляет мужество людей, там чаще складывается деспотизм. Плодородная почва способствует подчинению, земледельцы не оберегают свою свободу. Бесплодные почвы, наоборот, благоприятствуют свободе, так как люди должны сами добывать себе все, в чем отказывает им почва. Люди, живущие в таких условиях, закалены, храбры и воинственны. Большие по размеру государства склонны к деспотизму. Горы и острова благоприятствуют свободе, так как преграждают в страну доступ завоевателям.
Помимо причин географического порядка на духе законов сказываются и моральные причины, к которым Монтескье относил религиозные верования, нравственные убеждения, обычаи и традиции, принципы политического строя и др. Так, он считал, что христианство, с его проповедью кротости и терпения, способствует умеренному правлению, тогда как мусульманство предрасположено к деспотизму. Католичество стремится к неограниченной монархии, а протестантство – к свободному государству. Монтескье особо подчеркивал, что законодательство зависит от формы правления. Одни законы пригодны для монархии, другие – для демократии, а при деспотии они вообще излишни.
Радикальный демократизм Жан Жака Руссо. Несколько особняком к французским просветителям, таким как Монтескье, Вольтер, Дидро, Гольбах, Гельвеций, стоит имя выдающегося представителя политической мысли XVIII в. Ж.Ж. Руссо (1712–1778). Если первые, придерживаясь в целом либеральных идей, пропагандировали свои взгляды в салонах и кружках, близких ко двору, и многими узами были связаны с привилегированными сословиями, то Руссо по своим политическим пристрастиям был самым убежденным выразителем не только интересов “третьего сословия”, куда входили и финансисты, и купцы, но и интересов задавленных нуждой и угнетением представителей “четвертого сословия”, включавшего беднейших крестьян, ремесленников, рабочих.
Руссо родился в семье часовщика в Женеве, в центре кальвинистского протестантизма. В молодые годы он переехал в Париж, где получил известность, участвуя в конкурсах, объявленных Дижонской академией. Если первый трактат Руссо “Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов” был отмечен премией, то второе сочинение “О Происхождении неравенства между людьми” ввиду его радикально плебейского духа было проигнорировано.
В трактате “О происхождении неравенства” Руссо настаивал на том, что в естественном состоянии все люди равны и свободны. Кроме естественного неравенства, обусловленного разницей в возрасте, силе, здоровье, им незнакомы иные его виды. На этапе гипотетически конструируемого “естественного состояния” люди еще ничем не владели и потому знали угнетения. [c.83] Первая ступень неравенства – имущественное неравенство вызвано появлением частной собственности. Возникновение государства знаменует собой вторую ступень неравенства. В отличие от многих других теорий, в которых переход из естественного состояния в гражданское характеризовался как переход от войны к миру, Руссо подчеркивал, что этот переход означал вступление общества в фазу ожесточенной борьбы и противоречий. Первоначально Руссо считал, что государство образовалось в результате сознательного обмана бедных богатыми, которые, воспользовавшись страданиями масс, предложили им составить союз, признать над всеми верховную власть, защищающую с помощью законов всех членов общества (позднее он отказался от этой точки зрения).
Возникновение абсолютной монархической власти, вырождающейся в деспотизм, означало третью ступень неравенства, и превращение правомерной власти во власть, основанную на произволе. Все люди стали равными, будучи в равной мере рабами деспота. Руссо задается вопросом, не следует ли вернуться к естественному состоянию, разрушить государство? И отвечает, что необходимо не уничтожать различия между “моим” и “твоим”, не разрушать государство, а создавать государственный строй, отвечающий условиям общественного договора, демократический строй, при котором человек, подчиняясь государственной власти” оставался бы свободным.
В 1762 г. вышло в свет одно из основных теоретических произведений Руссо “Общественный договор”. В этом произведении Руссо развил идею народоправства, суверенной власти народа. В основу он положил мысль, что насилие не может быть источником права.
В “Общественном договоре”, так же как и в “Рассуждении о происхождении неравенства”, Руссо показал неизбежность перехода из естественного состояния в гражданское. Но оценки этому процессу дал уже иные. Гражданское общество, возникшее на основе общественного договора, представляет собой высшую ступень в сравнении с обществом естественным. Теряя свою естественную свободу и “неограниченное право на то, что его прельщает”, человек приобретает “свободу гражданскую и право собственности на все то, чем обладает”8. В гражданском состоянии человек приобретает и моральную свободу.
Понятием Руссо об общественном договоре определяется и его понятие верховной власти в государстве. Согласно общественному договору, никакое право не законно, если оно не есть выражение общей воли всего общества. [c.84] Главными признаками общей воли являются ее неотчуждаемость и нераздельность. Если у Локка народ вручал органам управления законодательную, исполнительную и судебную власть, то Руссо выступал против Передачи высшей законодательной власти парламенту. Всякий закон, не утвержденный целым народом, – не закон, все законы должны приниматься на основе плебисцита. Исполнительная власть, напротив, не может принадлежать всей массе народа, но правительство должно быть полностью подотчетно общей воле. Собираясь и голосуя периодически на законодательных ассамблеях, каждый принимает на себя ответственность за выборы правительства.
Общая воля есть выражение общих интересов и потому она всегда стремится к общему благу. Общая воля не означает то же самое, что воля всех. Воля всех – это сумма отдельных воль, она сообщает о частном интересе, а общую “волю делает общею не столько число голосов, сколько общий интерес, объединяющий голосующих”9. Всех не согласных с общей волей можно “заставить быть свободными”.
Этим учением не предусмотрено существование партий, поскольку их воля – всегда частная воля, то ни одна партия не может заявлять притязания на главенство. Также для осуществления общей воли необходимо соблюдение социального равенства. Ни один гражданин не должен быть богат настолько, чтобы купить другого, и никто не должен быть настолько беден, чтобы продать себя. Это предполагает в отношении сильных ограничение богатства и влияния, а в отношении слабых – ограничение алчности и корыстолюбия. Если в демократическом государстве горстка людей владеет во много раз большими богатствами, чем средний гражданин, то либо это государство гибнет, либо перестает быть демократическим, считал Руссо.
“Безрассудные труды” Руссо указали низшим классам, веками принимавшим свою беспросветную нужду как нечто неизбежное, на возможность иного порядка. Они вызвали к жизни мощное движение, о котором ни один философ не мечтал. Если энциклопедисты считали Вольтера духовным отцом французской революции, то народ почитал Руссо. Вот как описывал Леон Фейхтвангер значение политических идей Руссо: блистательная логика Вольтера убеждала немногих избранных, но она никого не увлекала за собой. А Руссо был искрой, его безудержное чувство взорвало разум, привело в движение массы, смело старый порядок и создало 14 армий, которые боролись за освобождение мира. Он не был генералом или государственным деятелем, а был философом и писателем. Народ не знал толком, что это такое, и едва ли один из ста читал его книги. [c.85] Но несколько его слов, несколько лозунгов, которые они слышали на всех перекрестках и которые запали им в сердца, были такими, что, услышав их, нельзя было не двинуться в бой. И они двинулись в поход. И победили. Значит, книги Руссо стоили больше пушек генералов и перьев государственных деятелей10.
Влияние идей Руссо на своих современников было противоречивым, среди его горячих поклонников были и жирондисты (умеренные), и якобинцы (ярые демократы). Лидер демократического лагеря Робеспьер, страстный поклонник Руссо, получил неограниченную власть, послав на гильотину 21 лидера жирондистов, наиболее последовательных сторонников идей Руссо. Робеспьер считал, что “Декларацию прав человека и гражданина” в духе идей Руссо следует наполнить, ограничительными параграфами касательно собственности, иначе все права окажутся действительными только для богачей, спекулянтов и биржевых акул. Многие аристократы – последователи Руссо, посвятившие свою жизнь созданию новой Франции, считали, что произвол захватившей власть черни, покусившейся на основу всякого общества – частную собственность, не может сравниться ни с каким произволом попов и дворянства, а Робеспьер представляет собой деспота большего” чем все короли вместе взятые. Французская революция, представлявшая собой попытку установления нового справедливого демократического общества, в соответствии с самыми современными теориями, окончилась неудачей.
Политические взгляды А.. Гамильтона, Д. Мэдисона и Д. Джея. Успешный опыт строительства нового общества и государства связан с историей США и с политическими идеями его отцов-основателей. В 1783 г. 13 бывших английских колоний, поднявших в 1775 г. оружие против Англии, одержали победу в войне за независимость. Почти все штаты, как стали называть себя недавние колонии, приняли собственные конституции, провозгласили суверенитет и верховенство своих законов. Те, кто стремился создать единое сильное национальное государство, могли прослыть тайными поборниками британской короны. Однако руководители борьбы за независимость не расстались со своей мечтой. В 1787 г. в Филадельфии собрался конвент из 55 членов для выработки конституции. Более тридцати из них во время войны были офицерами, а теперь это были банкиры и землевладельцы, плантаторы и предприниматели. Работая в глубокой тайне, они за три месяца составили документ, Который более двухсот лет является основным законом США. [c.86]
В процессе его обсуждения и ратификации на уровне штатов выяснилось, что у предложенного текста много противников. Обвинения сводились главным образом к тому, что документ порывает с демократическими свободами и означает возрождение монархических и олигархических принципов управления. В этих условиях Александр Гамильтон (1757–1804). делегат конвента и видный политический мыслитель, решил объяснить жителям своего штата Нью-Йорк преимущества новой конституции. Он привлек к сотрудничеству Джеймса Мэдисона (1751–1836), считавшегося “отцом конституции”, и видного юриста Джона Джея (1745–1829). Под псевдонимом “Публий” в течение полугода с интервалом в один – три дня они опубликовали восемьдесят пять статей, известных как статьи “Федералиста”. По оценке американских политологов, это самое важное произведение американской политической мысли вплоть до сегодняшнего дня.
Конечная цель наших статей, писал Публий, “определить ясно и полно достоинства конституции и необходимость срочно ее принять”11. Главная трудность, вставшая перед конвентом, “состояла в том, чтобы совместить необходимость в устойчивом и сильном правительстве с должной заботой о свободе и республиканской форме правления”12. Очень трудно, соблюдая нужную пропорцию, соединить их воедино. “С одной стороны, – отмечал Публий, – дух республиканской свободы не только требует, чтобы вся власть исходила от народа, но и чтобы те, на кого она возлагается, оставались в зависимости от народа, получая от него полномочия на короткий срок, и, более того, чтобы даже на этот короткий срок полномочия передавались не в малое, а в большое число рук. Напротив, устойчивость в управлении нуждается в том, чтобы кормило подолгу держали одни и те же руки”, ведь, чтобы набрать силу, правительство должно долго пользоваться властью. Также непросто было “провести четкую линию раздела между властью союзного правительства и правительств штатов”13. Не только большие и малые штаты составляли оппозицию друг другу по разным пунктам, но и разные округа в штатах, и разные классы, на которые делятся граждане, высказывали соперничающие интересы и враждебность, которые необходимо было преодолеть творцам конституции.
Американцы, считал Публий, заложили основу власти, не имеющую образца ни в одной точке земного шара, они могут “притязать на честь открытия основ для создания подлинных, обнимающих большие территории республик”. [c.87] В “Федералисте” и предложено новое, современное понимание демократии, которое в терминологии Публия получило название “республика”. По убеждению Публия, те, кто считает, что республиканская форма правления возможна лишь на территории небольшого округа смешивают прямую демократию древних и республику. Это в древних демократиях народ собирался купно и осуществлял правление лично, а в республике съезжаются и управляют страной его представители. “Два главных пункта, составляющих отличие демократии от республики, таковы: первый состоит в том, что правление в республике передается небольшому числу граждан, которых остальные избирают своими полномочными представителями; второй – в большем числе граждан и большем пространстве, на которые республика простирает свое правление”. В другой статье “Федералиста” главное отличие было сформулировано резче и специально подчеркивалось, что дело не столько в представительстве, которого якобы не знала древность, сколько “в полном исключении народа, который представляется общенародным собранием, из участия в правлении в Америке”14. В этом различии, если придать ему верный смысл, заключено значительное преимущество, считал Публий.
Разумеется, не всякое представительное республиканское правление является демократическим. Как указывал Публий, термин “республика” в политических исследованиях используется с такой вопиющей неточностью, что республиками называют и Голландию, где даже толика верховной власти не исходит от народа, и Венецию, где горстка потомственной знати пользовалась неограниченной властью над огромной массой народа, и даже Польшу, государственное устройство которой состоит в сочетании монархии и аристократии. Поэтому он дает следующее определение республики как формы правления, избранной США: “Правление, при котором вся власть исходит, прямо или косвенно, от всей массы народа, а осуществляется отдельными лицами, исправляющими свои должности по согласию в течение определенного времени или пока отличаются безукоризненным поведением”15. Для республиканской формы крайне важно, чтобы она исходила от всего общества, а не от незначительной его части или привилегированного класса. Для такого правления достаточно, чтобы должностные лица назначались, либо прямо, либо косвенно, самим народом и отправляли свои должности на четко обозначенных им условиях.
Конституция, положения которой защищает Публий, совпадает с предложенным образцом. Палата представителей как одна из ветвей законодательной власти избирается непосредственно народом. Назначения в сенат, выборы президента и судей исходят от народа косвенно. [c.88] Продолжительность нахождения в должности также соответствует республиканской форме правления. Против президента в любое время может быть возбуждено преследование в форме импичмента. Судьи остаются в своих должностях, пока ведут себя безупречно, и т.д.
В прямых демократиях древности, по мысли авторов “Федералиста”, не было ничего, что могло помешать общему интересу, владевшему большинством, расправиться со слабой стороной или каким-нибудь неугодным лицом. Вот почему эти демократии всегда являли собой зрелище смут и раздоров, всегда оказывались неспособны обеспечить личную безопасность или права собственности, существовали очень недолго и кончали насильственной смертью. Сложная система разделения властей, при которой ни одна из них не могла бы выйти за пределы законных своих полномочий, не встретив действенного сдерживания и сопротивления со стороны остальных, разделение самой законодательной власти на сенат и палату представителей, требующееся для принятия любого законодательного акта согласие этих раздельных и непохожих друг на друга учреждений, прямые и косвенные выборы представителей власти, строго ограниченные как в объеме, так и в компетенции должностные лица, распределение власти между федерацией и штатами – эти и другие меры были предприняты специально для создания устойчивого правительства и предупреждения выборной тирании.
Авторы “Федералиста” подчеркивали, что “свободе равно угрожает само злоупотребление свободой, как и злоупотребление властью”16 и что Соединенным Штатам скорее следует опасаться первого, нежели второго. Они указали на самых смертельных врагов республиканского образа правления -– заговоры, интриги и коррупцию, которым .следует возвести все практически возможные препятствия. С их точки зрения, главным источником этих зол могло быть желание иностранных держав достичь ничем не оправданного влияния в руководстве их страны. “Разве не наилучший для этого путь – протолкнуть своего собственного ставленника на пост высшего должностного лица Союза?” – спрашивали они. Чтобы такого не произошло, конвент озаботился принять меры предосторожности: назначение президента не зависит от групп, голоса которых могли быть куплены; при выборах президента предусмотрен отбор лиц для выполнения этой единственной и временной задачи; ни один сенатор, член палаты представителей или любой другой, занимающий ответственный или выгодный пост в правительстве, не может входить в число выборщиков. [c.89]
Противники конституции говорили, что в ней чрезвычайно монархические тенденции, поскольку исполнительная власть вверяется одному лицу. Публий возражал: президент – должностное лицо, избираемое народом на четыре года, тогда как король – постоянный и наследственный правитель. Президент подлежит суду в порядке импичмента за измену, получение взяток и другие тяжкие преступления. В случае осуждения большинством в две трети сената отстраняется от должности и подлежит еще суду и наказанию в обычном судебном порядке. Личность короля священна и неприкосновенна – нет конституционного суда, перед которым он ответствен, для него нет наказания, если нет национального революционного кризиса. Президент налагает ограниченное вето на акты законодательной власти, вето короля – абсолютно. Президент имеет право командовать армией и флотом нации, король в дополнение к этому может объявлять войну и многое другое.
Публий настаивал, что наличие дееспособного президента не противоречит республиканской форме правления. Нужен один президент и многочисленное законодательное собрание. Оно наиболее приспособлено для обсуждений, стремительность принятия решений здесь чаще зло, чем добро. Различия во мнениях и столкновение партий в этой ветви власти, хотя иногда и препятствует полезным планам, чаще способствует размышлениям и осмотрительности, пресечению крайностей большинства. Ни когда решение принято, надо действовать. Самые необходимые качества исполнительной власти – сила, быстрота и ответственность. Положение, когда исполнительная власть не несет никакой ответственности, недопустимо при свободной форме правления. В республике каждое должностное лицо лично ответственно за поведение на своем посту. Многолюдье в исполнительной власти ликвидирует ответственность и затрудняет поиски виновных. Оно лишает народ двух величайших мер безопасности, которые могут быть использованы для успешного применения делегированной власти. Во-первых, сдерживания со стороны общественного мнения, которое утрачивает свою эффективность, поскольку непонятно, кого следует осуждать за плохую политику, и во-вторых, возможности легко и ясно выявить проступки доверенных лиц, чтобы либо снять их с постов, либо наказать, если они того заслуживают.
Хорошее правительство, включающее все три ветви власти, согласно Публию, должно удовлетворять двум требованиям: быть верным цели, стоящей перед правлением, каковой является благосостояние народа, и знающим, какими средствами этой цели лучше всего достичь. Никакой пользы американцам от того, что законы для них издаются теми, кого они сами избрали, не будет, если этих законов столько, что их не перечтешь, если они столь нескладны. Что в них не разберешься, если их слишком часто отменяют или пересматривают. [c.90] Закон, согласно определению, должен быть правилом для поведения, но как может быть правилом то, что мало кому известно и еще менее постоянно.
Главная задача законодательства – урегулирование многообразных интересов различных социальных групп (землевладельцев и промышленников, торговцев и банкиров и многих других меньших по значению групп с различными чувствами и взглядами). Это множество интересов обеспечивает безопасность гражданских прав, что необходимо при республиканской форме правления. В гл. 51 “Федералиста” Д. Мэдисон, который впоследствии дважды избирался президентом США, изложил свое понимание принципа разделения властей (рассматривается в соответствующей главе учебного пособия), которое сохранило все свое значение до сегодняшнего дня. Точности ради, следует сказать, что большая часть статей “Федералиста” в той или иной мере касается этой тематики.
