Седьмая стратагема: «Из ничего сотворить нечто»

На политических переговорах седьмая стратагема направлена на то, чтобы достигнуть перемены в воззрениях оппонентов или каких-то реальных изменений в сложившейся ситуации с помощью инсценировки. При этом следует так изобразить возможные опасности и угрозы, чтобы оппоненты не смогли заметить обмана: тогда их бдительность ослабеет и при столкновении с настоящей опасностью они также примут ее за ложную и окажутся в проигрыше.

Именно такой смысл заключен в названии седьмой стратагемы: достать что-либо из воздуха; делать из мухи слона; представить выдумку реальностью; распускать слухи; устраивать эффектные пиар-кампании. Поэтому ее часто называют «стратагемой мистификатора».

Одна из первых интерпретаций седьмой стратагемы была дана китайским философом Лао-цзы в книге «Дао дэ цзин» (IV—III вв. до н. э.): «В мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии». Это означает, что каждая вещь, прежде чем возникнуть, не существовала. Следовательно, можно сказать, что она возникла из ничего. Китайские легенды и притчи часто иллюстрируют «стратагему мистификатора» конкретными случаями из политической истории.

Широко известна легенда о соломенных куклах вместо воинов, которая сложилась в эпоху Тан — в 756 г. н. э. При обороне города один ловкий китайский военачальник Чжан Сюнь испытывал недостаток в стрелах и оружии и имел небольшой отряд воинов. Тогда он приказал своему отряду сделать тысячу соломенных кукол в человеческий рост, одеть их в черные одежды, прикрепить к веревкам и с наступлением ночи спускать наружу вниз по городским стенам. Окружавшие город воины решили, что это спускаются вниз по стенам его защитники. На соломенных кукол посыпался град стрел. Чжан Сюнь приказал поднять кукол и таким образом добыл много тысяч стрел. Несколько позже он приказал настоящим воинам спускаться вниз по стенам, а враги решили, что он хочет набрать еще стрел с помощью соломенных кукол, и отреагировали злорадным смехом, не предприняв никаких приготовлений к битве. Отряд добровольцев в 500 человек, вышедший из города, молниеносно напал на врагов, поджег палатки, убил часть осаждающих, а остатки разогнал в разные стороны.

Следовательно, «стратагема мистификатора» учит тому, чтобы внезапно превращать фикцию в реальность. «Ничто» — в данном случае информационный фантом, который должен обмануть ваших оппонентов по переговорам, а «нечто» — истинное явление, которое замаскировано фантомом и внезапно выступает из-за него в момент, когда противник еще полагает, что перед ним фантом. Так из «ничего» возникает «нечто». Именно поэтому в Китае власти предержащие весьма опасались сочинителей популярных стихов и песен, способных взбудоражить народ и поднять недовольных на восстание. Поэтов и художников, творящих «нечто» из «ничего», часто преследовали и даже сажали в тюрьмы и казнили как опасных государственных преступников. Например, китайский поэт Су Ши (XI в.), обличавший в стихах правителя, развязавшего войну, был брошен в тюрьму с формулировкой обвинения в духе седьмой стратагемы. В годы «культурной революции» известная «банда четырех» также фабриковала обвинения, подтасовывая факты, извлекая из ничего нечто.

Интересно, что еще в Древнем Китае разрабатывались мистификаторские проекты, направленные на изменение общественного сознания проекты, которые мы сегодня назвали бы «пиаровскими акциями». Достаточно часто некий точно установленный и принятый определенной группировкой проект обнародовался с помощью управляемого «пророка» или некоего мистического «знака», а когда действительно возникал заранее спланированный результат, все принимали его как божественное повеление, которое и принималось народом единодушно без дальнейшего сопротивления. По одной из легенд, участник крестьянского восстания 221—206 гг. до н. э. Шэн попытался с помощью небольшой мистификации поднять моральный дух своих последователей. Он приказал незаметно подложить платочек с надписью «царь Шэн» в брюхо рыбы — платочек должен был быть найден во время трапезы и принят за небесное знамение. Затем он послал переодетых в призраков людей выкрикивать в полночь: «Шэн станет царем!» Это побудило некоторых суеверных людей присоединиться к его армии.

Известная китайская поговорка «Три человека создают одного тигра» вполне могла бы стать девизом небольшой пиаровской акции на политических переговорах. Следует заметить, что именно китайцы разработали четыре ступени эскалации слухов, направленных против лица, которое намереваются скомпрометировать. Если этот человек безупречен с профессиональной стороны, на него прежде всего предпринимаются политические нападки. Если он неуязвим политически, его обвиняют в деловой недобросовестности. В случае неудачи под прицел берется его личная жизнь. Когда и этот выстрел не достигает цели, придираются к его характеру, например упрекают в излишней гордости.

В трактате о стратагемах говорится: «Слухи имеют большое значение для устрашения оппонентов. С помощью немногих слов можно устроить так, чтобы герой сложил оружие и даже чтобы человек покончил с собой. К тому же совершенно не обязательно должно пройти какое-то время. Как только сплетня становится известной, она неминуемо производит свое действие».

На современных политических переговорах широко используется PR-сопровождение, и надо быть готовым к самым неожиданным PR-акциям. Когда политические переговоры становятся объектом информационных технологий, их снимают на пленку, записывают, тиражируют, воспроизводят в виртуальном пространстве, и в результате, как иронично отмечают политтехнологи: «Если вы все понимаете, значит... вам не обо всем говорят».

Имиджмейкеры подсказывают политикам, что и как сказать, в чем предстать перед камерой, как посмотреть и какие жесты использовать. Одновременно оператор и режиссер снимают политическое действо в нужном ракурсе, создают необходимую политическую атмосферу, привлекают массовку, а затем еще просматривают перед выходом в эфир и вырезают «лишнее и ненужное».

Существуют профессиональные приемы телесъемки, позволяющие с помощью смены планов — крупного, среднего и общего — фокусного расстояния объективов — от длиннофокусного до широкоугольного, — чередования способов съемки — статического кадра, панорамирования, увеличения и уменьшения изображения — усиливать эмоциональное воздействие информации на зрителя в нужном направлении. Например, фронтальная съемка на уровне глаз порождает симпатию, ощущение спокойствия и непринужденности, слишком высокий угол съемки может вызвать негативное отношение к герою, а низкий создаст впечатление силы и властности.

Исследования в области виртуального формирования имиджа показали, что крупный план можно использовать двояким образом: для усиления иллюзии личностной связи зрителя с политическим лидером, что особенно важно во время предвыборной кампании, и для дезавуирования оппонента. В последнем случае крупный план может подчеркнуть негативные черты: вполне адекватные движения человека будут выглядеть так, как если бы он попытался укрыться от пристального ока съемочного аппарата.

Но и на этом виртуальные манипуляции не заканчиваются. После того как сообщение о политических переговорах попадет в эфир, их начинают комментировать и интерпретировать многочисленные политические аналитики. Появилось целое направление политического анализа — объяснять, что на самом деле думал президент или иное высокопоставленное политическое лицо, когда выступали с теми или иными заявлениями о результатах переговоров. Вспомним многозначительное «молчание Путина» в самом начале его президентства: на этом «молчании» сделал карьеру не один политический аналитик.

Приемы манипуляции во время интерпретации политических переговоров также хорошо известны: «наш человек в толпе» («случайно» выхваченное мнение рядового прохожего), «искусственный спутник» (информация о поддержке события или политической линии на переговорах любой знаменитостью), «завышение» информации (придание неоправданно высокого уровня сенсационности), «сияющие обобщения» (того, чего вообще не было), «блистательная неопределенность» («все было так прекрасно, что просто нечего сказать»).

Немецкий политолог Г. Франке в книге «Манипулируемый человек» дал достаточно полное определение этого феномена: «Под манипулированием следует понимать своего рода психическое воздействие, которое проводится тайно, а следовательно, и в ущерб тем лицам, на которых оно направлено». Особенностью манипулирования на политических переговорах является то, что оно не только побуждает человека, находящегося под таким воздействием, делать то, что желают другие, — оно заставляет его хотеть это сделать.

Манипулирование с помощью информационных технологий на переговорах состоит в том, чтобы распространять такую информацию, которая создает стимулы для необходимых политических реакций. Другими словами, распространяются не идеи, а стимулы, т. е. используются психологические трюки, которые вызывают определенные чувства, эмоциональные порывы и политические действия. Не случайно один из теоретиков «холодной войны» Дж. Даллес заявил: «Если бы я должен был выбрать только один принцип внешней политики и никакой другой, я провозгласил бы таким принципом свободный поток информации».

Распространение информационных фантомов, вызывающих массовую истерию и, как следствие, — управляемые коллективные политические действия, основано на серьезных психологических исследованиях. Например, журнал «Шпигель» сообщил о проведении серии экспериментов по заказу телекомпании Би-би-си; было подготовлено два варианта выступления на одну и ту же тему: правдивый и ложный; оба варианта передавались через газеты, радио и телевидение; затем социологи опросили зрительскую аудиторию и подсчитали: 73% радиослушателей, 63% читателей газеты и только 51% телезрителей смогли отличить правду от лжи.

Подобные эксперименты подтверждают: сила внушения средств массовой информации огромна, но особенность виртуального политического действия состоит в том, что оно превосходит по суггестии (внушению) все прежние манипулятивные воздействия. Умелый лжец всегда смотрит в глаза собеседника, а перед виртуальным экранам сегодня сидит все человечество.

Приемы виртуальных манипуляций при комментировании политических переговоров в СМИ тщательно прорабатываются, продумываются политическая семантика и риторика. Манипулятивная семантика заключается в подмене слов и понятий, чтобы «смягчить» политический удар и отвлечь внимание аудитории на второстепенные моменты. Например, при комментировании политических переговоров перед военными операциями в Югославии, Афганистане, Ираке американские аналитики исключили все слова, вызывающие отрицательные ассоциации: «война», «жертвы», «уничтожение», «разрушение», заменив их нейтральными: «ограниченные гуманитарные операции», «зачистки территории», «гуманитарные акции», «санитарные кордоны», «точечные удары». Наукообразные термины настойчиво повторялись как заклинание со всех информационных каналов, создавая эффект навязчивой идеи общественного сознания. Наукообразность новых терминов способствует усилению их магического воздействия на общественное сознание и позволяет скрыть манипуляцию за авторитетом науки. Этот прием был известен в античной риторике, и Фукидид дал ему точное название — «коррупция языка». Если слова начинают означать нечто противоположное тому, что они всегда означали в обществе, наступает распад общественного сознания, психологическая деградация.

Исчезновение феномена самодостаточности и подлинности политического действия и подмена его целиком искусственными виртуальными конструкциями имеют весьма негативные последствия в сфере политики. И дело не только в том, что появляется возможность выдавать желаемое за действительное, но и в том, что виртуальное политическое действие заменяет реальность политической жизни, а такая замена может привести к далекоидущим саморазрушительным последствиям, которые вначале никогда точно невозможно предсказать.

Л. Туроу подчеркивает: «Средства массовой информации становятся светской религией, в значительной мере заменяющей общую историю, национальную культуру, истинную религию, семью и друзей в качестве главной силы, создающей наши представления о действительности». Политические переговоры в информационном обществе превращаются в спектакль, искусственную конструкцию, целиком и полностью манипулируемое и манипулирующее действие.

Главная опасность эффекта манипуляции на переговорах связана с раскручиванием во времени и пространстве «цепочки лжи»: одна неправда рождает другую, и в результате участники переговоров погружаются в паутину лжи, где уже невозможно найти правых и виноватых. Современный человек с легкостью становится жертвой политических сенсаций, и для того, чтобы «раскрутить» самые невинные факты до уровня «ЧП национального и даже мирового масштаба», достаточно нескольких дней. У всех еще в памяти недавний мировой психоз по поводу коровьего бешенства в Великобритании. По всем мировым каналам СМИ одновременно были запущены сообщения об эпидемии болезни коров, которая чрезвычайно опасна для людей, поскольку при этом разрушается ткань головного мозга. В Великобритании от этой болезни погибло около 10 человек, причем журналисты поместили в прессе биографии этих людей и подробности протекания тяжелого и страшного заболевания.

Руководство ЕС оперативно среагировало на скандальную информацию и провело политические переговоры: Великобритании было рекомендовано немедленно уничтожить всех коров в возрасте свыше трех лет и сжечь их трупы. Был наложен строгий запрет на экспорт мяса, предполагались другие экономические санкции. Великобритания несла серьезные убытки, люди перестали покупать говядину. Спасло англичан только то, что никакой эпидемии в действительности в стране не было, и погибшие от неизвестной болезни люди оказались первыми и последними ее жертвами. Правительство срочно начало расследование, и тогда оказалось, что ссылки прессы на научную статью в журнале были безосновательными, поскольку ученые лишь предполагали возможность связи болезни людей и коров. И когда они выступили с опровержениями, скандал затих. Но если бы он продолжался еще некоторое время, санкции против Великобритании вступили бы в силу и результатом был бы серьезный кризис английского животноводства, поскольку к уничтожению была приговорена треть крупного рогатого скота страны.

Таким образом, применение «стратагемы мистификатора» с помощью информационных технологий на политических переговорах — чрезвычайно опасный ход, последствия которого могут быть катастрофическими.