Социокультурная идентичность и политическая позиция

Несомненно, социокультурная идентичность является инструментом политики на переговорах. Процесс идентификации с социокультурной общностью — на уровне социальной группы, государства, цивилизации (культуры) — в той или иной мере происходит в психике любого человека. Однако у политиков, и особенно у политических лидеров, такой процесс ярче выражен и даже акцентирован в ситуации международных переговоров. При этом подчеркнутая идентификация политика со своей страной, нацией, культурой является не только психологической, но и профессиональной характеристикой.

Интересно, что способы идентификации во многом зависят от исторической эпохи, политической системы и политической идеологии. В период Античности политический деятель идентифицировал себя с общиной свободных граждан полиса, поскольку гражданское общество и государство еще не были разделены. В эпоху Средневековья источником политической власти признавался божественный промысел, власть считалась дарованной Богом, и монархи идентифицировали себя уже не столько со своими подданными, сколько с институтом государства. Это нашло выражение в знаменитой фразе Людовика XIV: «Государство — это я».

В тоталитарных государствах XX в. отождествление национальных интересов с государственными достигло предельного уровня. Политик там заботился о «благе народа» с высоты патерналистских презумпций, подчеркивая право правящей партии (или вождя народа) на априорное знание «великих истин». Пожалуй, сегодня с таким апломбом на политических переговорах выступают только китайские, северокорейские и кубинские лидеры.

Режим либеральной демократии, напротив, предполагает идентификацию политиков со своими избирателями. Как отмечал ГГ. Дилигенский, в таких условиях появляется возможность для «идентификации по принципу эмпатии — установки лидера на удовлетворение потребностей руководимых им людей, на включение их воли и стремлений в процесс принятия политических решений». Поэтому даже международные переговоры современные политические лидеры часто используют как средство предвыборной агитации, выступая с демонстративными политическими заявлениями с целью повысить свой предвыборный рейтинг внутри страны. Поведение политических лидеров на международных переговорах до и после выборов может весьма сильно различаться.

Вместе с тем политик в демократическом обществе сохраняет свою идентичность с институтом власти — государством. Демонстрация и утверждение «державности», мощи государства часто выступают приоритетной целью современных демократических лидеров. Сколько военных конфликтов провоцируется, чтобы отстоять или продемонстрировать престиж государства! Достаточно вспомнить Карибский кризис, конфликт из-за Фолклендских островов, войну в Персидском заливе.

Сегодня претензии США на роль глобального лидера, способного, очертив «ось зла», начать антитеррористические операции без санкции международных организаций, стали серьезной проблемой мировой политики. Ситуация в Ираке демонстрирует неспособность современных миротворческих институтов и международных организаций эффективно разрешать кризисные ситуации.

Можно утверждать, что социокультурная самоидентификация политика в демократическом обществе происходит в рамках сложной драматургии: политик ощущает себя одновременно представителем власти (государства) и выразителем воли большинства избирателей. Две эти часто не совпадающие идентичности пересекаются с его личными мотивами и целями в сфере политики. Все это в совокупности таит опасность крена к архаике авторитарных решений, от которых один шаг до тоталитарной власти.

Австрийский психолог В. Франкл писал о том, что человек открыт миру, и этим он отличается от животных, которые привязаны к среде обитания. Человеческое существование характеризуется преодолением границ среды обитания: человек стремится и выходит за ее пределы. Точно так же в своей политической позиции на переговорах человек никогда не бывает ограничен лишь рамками социокультурной идентичности.

Политическую психологию составляют несколько векторов, влияющих на выбор политической позиции на переговорах: исторический, социологический и индивидуально-психологический. Все они способны особым образом преломляться сквозь призму социокультурной идентичности.

Многие исследователи, интерпретируя позицию политических лидеров на переговорах, придают важное значение исторической ситуации. Действительно, политическое поведение каждого политика в той или иной мере представляет собой реакцию на происходящие в обществе и в мире события.

Немецкий психолог Э. Фромм, исследовавший истоки авторитаризма, подчеркивал, что в условиях угрозы военного нападения или в ситуации затяжного экономического кризиса большинство политиков склоняются в пользу авторитарных политических решений и способны поддержать авторитарных лидеров. И это вполне объяснимо: в дисциплине и твердой власти человек ищет защиты от надвигающейся угрозы. При этом каждый политик выбирает свою позицию, ориентируясь на исторически сложившиеся политические организации, партии и институты.

История каждой цивилизации дает нам множество примеров, когда в необычайно короткий срок под влиянием обстоятельств политические убеждения людей претерпевали резкие изменения. В эпохи значительных религиозных и политических кризисов мгновенные пертурбации в политическом поведении создают иллюзию, будто изменилось все: характеры, обычаи и нравы. Таким был переход от «холодной войны» к политике разрядки в 1990-е гг. Весь мир тогда отмечал поразительный контраст в политическом поведении советских лидеров и президента М. С. Горбачева. Однако и в смутные эпохи, производящие поразительные изменения в личностях, под новыми формами легко обнаруживаются основные признаки социокультурной идентичности. Как остроумно заметил Г. Лебон, сто лет спустя после Великой французской революции Робеспьер был бы, без сомнения, честным мировым судьей, дружным со своим священником; Фукье-Тенвиль — судебным следователем, возможно более суровым и высокомерным, чем его коллеги, но которого, вероятно, очень высоко ценили бы за его усердие в преследовании преступников; Сен-Жюст — превосходным школьным учителем, уважаемым своими начальниками и очень гордым академическими пальмовыми ветками, которые ему, наверное, удалось бы получить.

Влияние обстоятельств на человека кажется огромным, поскольку они действуют на скрытые стороны его характера, но на самом деле производимые ими изменения не очень велики. В облике революционера или чиновника — перед нами те же французы с присущим им стилем политического поведения. Лебон считал, что пятнадцать веков монархии — деспотического, самовластного режима — глубоко укоренили в души французов мысль о необходимости самовластных институтов, но в разных исторических условиях это проявлялось по-разному. Обстоятельства не могут разрушить социокультурную идентичность — они могут лишь изменять ее путем медленных наследственных накоплений.

Из этого не следует, что ситуационный анализ играет второстепенную роль в интерпретации политического поведения на переговорах. Он позволяет изучать динамику политического поведения, никак не объясняя, однако, причины, по которым в одной и той же исторической ситуации политические лидеры выбирают разные политические позиции.

Иногда для интерпретации политического поведения на переговорах важно учитывать социологические факторы, определяющие политический выбор в зависимости от социального, экономического или демографического статуса политических партнеров. В русле социологии позитивизма были исследованы объективные личностные характеристики, влияющие на выбор политической позиции: профессиональный статус, образование, уровень дохода, возраст, пол, место проживания и др. Все они в той или иной степени детерминируют и выбор политической позиции, и индивидуальный переговорный стиль политического лидера.

И только индивидуально-психологический подход, учитывающий индивидуальные особенности психики человека, позволяет интерпретировать, каким образом характерологические черты личности влияют на ее политические взгляды. Многие современные психологи утверждают, что в последние десятилетия усилился феномен «индивидуализации политики», основанный на возвеличении ярких индивидуальных качеств и «харизматичности» политика.

Э. Фромм предложил психологическую дихотомию «некрофилия (любовь к мертвому) — биофилия (любовь к живому)». Он подчеркивал, что человек с некрофильной ориентацией живет прошлым и никогда — будущим. Такой человек холоден в общении, держит дистанцию и привержен «закону и порядку». Для него характерна установка на силу, поскольку сила есть способность превратить человека в труп. Применение силы не является навязанным ему обстоятельствами преходящим действием — оно является его образом жизни. В концепции Т. Адорно аналогичными качествами обладает «авторитарная личность».

В политике сторонники левых и правых экстремистских группировок рекрутируются преимущественно из числа «некрофилов». Традиции (или идеологические нормы), культивирующие этническую или религиозную вражду, нетерпимость, агрессивность, могут значительно усиливать некрофильную ориентацию людей. В исламских странах, где традиционно велико влияние религиозного фундаментализма, политические организации, призывающие к искоренению иноверцев и практикующие физическое насилие, достаточно распространены.

Итак, интерпретация политической позиции партнера по переговорам требует учета множества взаимосвязанных факторов, ведущим среди которых выступает социокультурная идентичность. Она оказывается в качестве особой оптики, преломляющей действие остальных векторов — исторического, социологического и индивидуально-психологического. Поэтому объяснить феномен политического поведения на переговорах человека другой культуры невозможно, если не подобрать ключ к интерпретации его социокультурной идентичности. Для этого необходимо разобраться в таком сложном феномене, как национальный характер.