§ 1. Триумф и кризис позитивизма
Выше уже говорилось о том, что одним из главных направлений развития политической науки стал позитивизм. Во второй половине 30-х гг. бихевиористский подход постепенно проникает в политическую науку. Дж. Кэтлин был, возможно, первым, кто заговорил (еще в 1927 г.) о необходимости бихевиористского подхода к политике. Этот подход утверждается в политической науке после второй мировой войны сначала в США, а затем и в европейских странах. Если раньше представители политической науки акцентировали свое внимание на формально-юридическом анализе государственно-правовых и политических институтов, формальной структуре политической организации общества, то объектом анализа бихевиористской политологии были различные аспекты поведения людей как участников политического процесса. Позитивизм и сциентизм в социальных и гуманитарных науках, в том числе в политологии, означали ориентацию на количественные и статистические методы исследования, построение отвлеченных моделей, использование методов естественных наук, особенно математики, на освобождение от ценностей, на объективность и т.д. Одной из главных характеристик позитивизма, в том числе и бихевиоризма, является постулат о разграничении между фактами и ценностями, о недопустимости в политологическом исследовании ценностного подхода. Утвердилось мнение, согласно которому политологи должны оставить морально-этические вопросы философии и должны заниматься преимущественно описанием и анализом поведения участников политического процесса. Считалось также, что политическая наука должна быть отделена от политической философии и теории.
Объявив политологию наукой, свободной от ценностей, теории и идеологии, приверженцы позитивизма взяли на вооружение заимствованные из точных наук модели и методы исследования. Особенно широко применялись математические методы и квантификация. Были установлены тесные междисциплинарные связи политической науки с другими общественными науками (культурной антропологией, психологией, социологией, историей и т.д.). Политическая наука оказалась на перекрестке "междисциплинарного" движения, охватившего почти все общественные науки. Она получила благоприятные возможности для более всестороннего исследования массовых движений и широких социальных процессов, которые традиционной политологией либо отодвигались на задний план, либо вовсе игнорировались.
Большую популярность в политической науке приобрела так называемая теория рационального выбора, которая основывалась на "методологическом индивидуализме". Суть последнего - в утверждении, что все социальные феномены, в том числе и политические, можно вывести из поведения отдельных людей. По мнению ее сторонников, политические "акторы" - избиратели, политики, бюрократы — преследуют цель максимизации своих материальных интересов в поиске блага и выгоды в форме голосов, должностей, власти и т.д. Модели, созданные на основе теории рационального выбора с использованием математических методов, интересны прежде всего тем, что они затрагивают наиболее сложные аспекты политических явлений, касающихся поведения и субъективного выбора индивидуальных и коллективных участников этих явлений.
В условиях парламентской демократии, всеобщего голосования, плюрализма политических партий и организаций, представляющих разнородные заинтересованные группы и социальные слои, очевидно, что ни одно правительство не может завоевать власть без согласия и доброй воли большинства населения. Здесь политическое образование общества, социально-психологический климат, общественное мнение имеют немаловажное значение. Более того, при парламентском режиме правительственные программы, личные качества политических деятелей, как правило, оцениваются их популярностью и уровнем поддержки общества. В рамках бихевиористской методологии выявляются путем опроса общественного мнения соотношение и состояние общественных умонастроений, ориентации, установок, позиций широких масс по важнейшим политическим вопросам.
Развитие методологии опросов да и всего комплекса исследовательских приемов бихевиоризма и неопозитивизма способствовало выяснению многих вопросов: например, существуют ли особые признаки, присущие исключительно той или иной нации, особые национальные характеры, разделяются ли народы на особые субкультуры, и если да, то в какой степени? Имеют ли четкие ориентации в отношении политики социальные классы, функциональные группы и элиты и какую роль в формировании этих ориентации играет политическая социализация?
Вместе с тем нельзя не учесть и то, что при всей разработанности научного аппарата позитивизм оказался неспособен охватить и раскрыть политические феномены и процессы во всей их полноте и многообразии. Позитивизм признает единственно верными ишь те факты, которые либо экспериментально подтверждены, либо получены с помощью формально-логических или математически-формализованных методов и естественных, и точных наук. Ненаучными признаются выводы ценностного, мировоззренческого, идеологического характера. Рассматривая государство и политические институты с точки зрения их функциональной эффективности и рациональной организации управления, представители позитивизма и бихевиоризма отводят науке самодовлеющую роль в решении важнейших социально-экономических проблем.
Именно в послевоенный период получили широкое распространение социологический позитивизм и эмпирическая социология, методы и приемы которых стали неотъемлемой частью политической науки. В 1956 г. П. Ласлет пытался обосновать мысль о смерти политической философии. Он, в частности, утверждал, что развитие логического позитивизма привело к смерти политической философии как предмета академических исследований.
Однако вскоре обнаружилось, что позитивизм в целом и связанные с ним сциентизм, квантификация и математизация в общественных науках способствуют замене реальных процессов уравнениями и безжизненными абстракциями. Навязывается способ познания, скопированный с естественной науки, и нейтрализуется всякое стремление к пониманию истинно социальной действительности.
Правомерным представляется вывод американского политолога С.Хэкмана о том, что к середине 70-х гг. характерный для западных обществоведов консенсус относительно позитивизма как методологической основы социальных наук станет "реликтом прошлого". Естественно, что реакция против почти безраздельного господства позитивизма выразилась прежде всего в распространении в западной, особенно американской, политологии так называемого постбихевиоризма и постпозитивизма. "Главный смысл постбихевиоризма состоял в восстановлении престижа и роли теории в политологических исследованиях. Кредо постбихевиоризма, как его сформулировал Д. Истон, состоит в следующих положениях. Во-первых, важнее понять смысл актуальных социальных проблем, нежели в совершенстве владеть техникой исследования. Во-вторых, чрезмерное увлечение исследованием поведения ведет к утрате связи с действительностью, сокрытию "грубой реальности" политики. Поэтому задача постбихевиоризма заключается в том, чтобы помочь политической науке стать на службу действительным потребностям человечества в период кризиса. В-третьих, изучение и конструктивная разработка ценностей являются неотъемлемой частью изучения политики. В-четвертых, политологи несут ответственность перед обществом, и их роль, равно как и всей интеллигенции в целом, состоит в защите человеческих ценностей. В-пятых, знать - значит действовать, а действовать -значит участвовать в перестройке общества.
Результатом кризиса позитивизма и бихевиоризма стало появление множества концепций теоретического и мировоззренческого уклонов, попыток возрождения в новых модификациях традиционных подходов.
Показателем ослабления влияния позитивизма в политической науке стала наметившаяся уже в 50-е гг. тенденция к возрастанию внимания исследователей к политической философии и теории. "В течение последнего поколения, - писал известный ученый К. Скиннер, - утопические социальные философии снова не только практикуются, но и проповедуются. Марксизм возродился и процветает в почти невероятно разнообразных формах. С работами Ж. Лакана и его последователей психоанализ приобрел новую теоретическую ориентацию. Ю. Хабермас и другие члены франкфуртской школы продолжают рефлексировать на параллелях между теориями Маркса и Фрейда. Женское движение добавило всю гамму ранее игнорировавшихся идей и аргументов. Среди всей этой суматохи эмпирические и позитивистские цитадели англоязычной социальной философии оказались в опасности и подрывались следовавшими друг за другом волнами орд герменевтиков, структуралистов, постэмпириков, деконструктуралистов и т. д."
Как бы подтверждая правоту слов Скиннера, уже на рубеже 50-60-х гг., несмотря на широкую популярность концепции о конце идеологии, появились работы по политической философии, истории политических учений и др.
Кризис позитивизма проявился в наметившейся в 70-е гг. реидеологизации социальных наук, в том числе и политологии. Симптоматично, что тезис о необходимости реидеологизации обосновывался многими доводами о том, что идеологию можно противопоставить тенденции к технизации и овеществлению общественной и политической жизни. При этом речь идет не об исчезновении позитивизма, а о выдвижении новых его модификаций, о синтезе с другими методологическими и идейно-политическими конструкциями. Даже те новые подходы и концепции, которые стали популярными в связи с критикой позитивизма, сохраняли важнейшие подходы ее методологии.
