§ 1. Грозит ли России неминуемая балканизация?
Сейчас на гигантских просторах российской Евразии происходят грандиозные процессы разрушения искусственно созданных тоталитарных структур. Констатировав этот очевидный факт, нельзя, однако, забывать, что в условиях дезинтеграции тоталитарной системы и унитарной империи неизбежным представляется преобладание центробежных тенденций и на передний план выдвинулись те факторы, которые отличают страны и народы друг от друга и толкают их на путь разъединения, обособления, сепаратизма. Все чаще прорывается желание национальных групп отличаться друг от друга. В силу комплекса причин центробежные тенденции к разбеганию и вызванное ими противостояние во многих регионах и республиках приняли национальную, а в ряде случаев и националистическую окраску.
Как правило, подрыв, потеря осевой идеи или осевого идеала, лежащего в основе того или иного сообщества людей, каким являлся СССР, ведут к появлению множества идей, моделей, концепций, не все из которых выдерживают испытание жизнью и, не сумев подтвердить свою жизнеспособность и эффективность, рано или поздно сходят с исторической сцены. Очевидно, что с утратой и дискредитацией коммунистических идеалов в общественном сознании народов бывшего СССР как бы образовался вакуум. Многие народы, например Северного Кавказа, уже в течение многих поколений испытывавшие чувство внешней и внутренней безопасности, имевшие гарантию своего существования и условия для своего беспрепятственного воспроизводства, в создавшейся ныне ситуации оказались в состоянии неопределенности и растерянности. Они как бы лишились устойчивого якоря, и вполне естественно, что для них могут быть притягательными различные идеи и проекты национально-государственного устройства, будь то на путях выхода из России или же оставаясь в той или иной форме в ее составе.
Сторонники теории о неминуемой балканизации России и образовании на ее территории нескольких или множества национальных и региональных образований в подтверждение своих позиций приводят, как правило, Татарстан и Чечню. Попытки создания этими последними самостоятельных государств трактуются многими комментаторами и публицистами как начало процесса радикального изменения политической карты Северного Кавказа и Поволжья, а за ними, возможно, и других регионов. Они рассматривают Татарстан и Чечню как тот стимул, который вызовет в соответствующих регионах "эффект домино" и побудит сначала остальные республики, а затем и отдельные регионы идти по уже проторенному ими пути утверждения своей независимости. Разумеется, от подобных доводов ни в коем случае нельзя отмахнуться как от неуместных и не заслуживающих внимания игр и словесных упражнений незрелых политиков и политиканов. Но все же непредвзятый анализ реального положения вещей, например на Северном Кавказе, позволяет сделать вывод, что при любом обороте событий перспективы создания сугубо национальных государств в этом регионе вне России и вопреки воле и интересам России лишены сколько-нибудь убедительных объективных оснований. Этот вывод, по-видимому, с теми или иными оговорками верен применительно и к другим регионам России.
Следует особо подчеркнуть, что необходимым условием формирования любого более или менее жизнеспособного политического или государственного образования является хотя бы минимальная внутренняя целостность и стабильность экономических, социальных, социокультурных и иных структур, которые призваны служить своего рода несущими конструкциями государственно-политических институтов. Основополагающее с этой точки зрения значение имеют также определенная осевая идея, общественно-политический идеал, вокруг которого могли бы сгруппироваться, объединиться различные социально-политические и национальные силы, готовые разделить общие для них судьбу и интересы.
При поверхностном взгляде в качестве подобного базового идеала могли бы служить интегрирующие идеи, например панславизма, конфедерации горских народов Кавказа, панкавказского союза, союза или конфедераций тюркских народов Поволжья.
Прежде всего возникает вопрос: насколько реальны перспективы образования на территории России государств на основе национализма, национального самоопределения, действительного, а не декларируемого национально-государственного суверенитета и т.д.? Для формирования национального государства на определенной территории прежде всего необходима самодостаточность в социокультурной, экономической, научно-образовательной и других ключевых сферах, дополняющих и усиливающих друг друга. При непредвзятом, объективном анализе редко у какой-то нынешней республики в составе России можно обнаружить такую самодостаточность. В данном контексте не следует также приуменьшать фактор отсутствия у многих народов или потери ими реального опыта жизнеустройства в рамках самостоятельного этнонационального государственного образования.
Разумеется, идея и установки на создание самостоятельных и суверенных этнонациональных и иного рода государственных образований (как, например, конфедерации горских народов Кавказа) имеют право на существование в качестве идеала, к которому стремились бы все народы. Но предлагая их в качестве руководства к конкретным действиям в нынешней ситуации, важно не путать желаемое с возможным, идеальное с реальным. Дело в том, что рассуждения, например, о некой единой горской нации, восстановлении единства кавказских народов и необходимости создания или даже восстановления единого кавказского государства в каких бы то ни было формах, будь то конфедерации, федерации или унитаризма, нельзя рассматривать иначе, как плод досадного недоразумения. Достаточно лишь беглого взгляда на историческую панораму региона, чтобы убедиться в том, что ни о какой гармонии интересов или ни о каком единстве народов - тем более в рамках единого государства - Кавказа по крайней мере в течение последних нескольких столетий говорить не приходится.
Более того, все эти народы были объектом притязаний со стороны своих более могущественных соседей и нередко служили в качестве разменной монеты в их политических и военно-политических играх. При всех необходимых здесь оговорках нельзя забывать, что единство региона было обеспечено в рамках сначала Российской империи, а затем СССР. Нисколько не обеляя политику царского правительства, которое заставило десятки и сотни тысяч представителей северокавказских народов переселиться в Турцию и другие страны Ближнего Востока, не боясь полемически заострить проблему, скажу, что Российская империя объективно обеспечивала условия для спасения некоторых малых народов Кавказа от физического исчезновения с лица земли. Я имею в виду прежде всего прекращение на территории региона беспрерывных истребительных войн сопредельных государств, также беспрерывных братоубийственных конфликтов, стычек и войн между народами самого Кавказа. Нельзя сбрасывать со счетов кровную месть и другие обычаи, бытовавшие среди горских народов, также стоившие им многих жизней их наиболее дееспособных сыновей. Весьма трудно, если не невозможно, отрицать тот факт, что в СССР были созданы условия для возрождения многих народов Северного Кавказа. Что касается репрессий и депортации целых народов, то это уже особая проблема, требующая самостоятельного анализа в общем реестре преступлений большевистской диктатуры.
С рассматриваемой точки зрения нельзя не упомянуть и следующее обстоятельство. Ирония истории состоит в том, что Советский Союз стал жертвой не только своих же негативных действий по отношению к нерусским народам, но и собственного позитивного вклада в формирование наций. СССР стал, по сути дела, первой страной в истории, созданной из отдельных этнополитических образований, неким псевдофедеративным союзом, где этнонациональные группы были лишены фактического политического суверенитета, но им были гарантированы территориальная идентичность, образовательные и культурные институты на собственных национальных языках, а также стимулирование развития местных кадров. В рамках так называемой политики коренизации для многих народностей, потерявших свою письменность или вообще не имевших ее, были созданы национальные алфавиты, открыты школы. Показательно, что за советский период при господстве интернационалистской марксистко-ленинской идеологии парадоксальным образом произошла демографическая и культурная ренационализация кавказских республик. До октябрьского переворота в Ереване большинство жителей составляли мусульмане. Что касается Тбилиси и Баку, то там большинство составляли армяне и русские. К началу же перестройки все эти три города с демографической точки зрения стали действительно национальными столицами соответствующих республик.
В целом Советский Союз стал своего рода полигоном не только сохранения, но и дальнейшего развития наций. Здесь шел по сути двуединый процесс, с одной стороны, насильственной модернизации, приведший к превращению аграрных обществ в аграрно-промышленные и городские, с другой стороны, к растущему единству и консолидации титульных наций в союзных республиках.
При всем сказанном нельзя не отметить, что установка на постепенное исчезновение национального начала входила интегральной частью в социальную, социокультурную и политическую программу советского руководства. В соответствии с этой установкой было создано, по сути дела, наднациональное, а во многих своих аспектах - антинациональное классовое государство. Это вытекало из марксистской постановки вопроса, согласно которой национальное государство - это прежде всего изобретение буржуазии, а у пролетариев нет и не может быть родины. Предполагалось, что с победой рабочего класса и утверждением социалистического общества должно исчезнуть не только буржуазное государство, но и понятия отечества и родины. Нередко такое развитие событий рассматривалось как результат объективных законов экономического развития. Любопытна с этой точки зрения позиция Г.В. Плеханова, сформулированная в 1905 г.: "Повторяю, отечество есть категория историческая, т.е. преходящая по своему существу. Как идея племени сменилась идеей отечества, сначала ограниченного пределами городской общины, а потом расширившегося до нынешних национальных пределов, так и идея отечества должна отступить перед несравненно более широкой идеей человечества. За это ручается та самая сила, благодаря которой образовалась патриотическая идея: сила экономического развития". Симптоматично, что в 20-30-е гг. подобная точка зрения пользовалась популярностью среди части представителей русского зарубежья. Полагая, что замкнутая национальная жизнь продемонстрировала "мучительное несоответствие требованиям современности", они считали, что в начале XX в. в мире окончательно победила историческая тенденция продвижения всех стран и народов к "эпохе одной, универсальной культуры". Выражая эту точку зрения, А.С. Ященко, например, призывал русскую интеллигенцию отказаться от "эгоистически-национального начала" в пользу "универсализма и космополитизма", "отказаться от отечества во имя интересов человечества".
Несостоятельность надежд большинства на мировую коммунистическую революцию превратила в химеру и установки на создание всемирного бесклассового общества без государства. Что касается советского государства, то здесь все нации и народности, республики и автономии, края и области действительно оказались равны в своем национальном и человеческом бесправии. Как бы издеваясь над законами социально-исторического развития, предписывающими каждому народу свой собственный путь и собственное место в сообществе, называемом человечеством, была поставлена задача осчастливить многие народы, оставшиеся еще при феодализме, путем их "перенесения" в социализм, минуя капитализм, а те народы, которые как бы "застряли" в родо-племенных отношениях, приобщить к благам социализма, минуя и феодализм, и капитализм. Широкомасштабное репрессирование и выселение наиболее трудолюбивой прослойки населения из деревни под лозунгом ликвидации кулачества как класса, насильственное переселение многих народов в отдаленные регионы страны вели к подрыву питательных корней, вековых устоев национального образа жизни, ослаблению приверженности к труду, родному очагу, национальной истории. В итоге советские люди были объявлены членами совершенно невероятного и парадоксального образования - интернационального народа, безнациональной нации - "новой исторической общности" в лице советского народа. При всей обоснованности доводов относительно русификации тех или иных сфер общественной жизни необходимо признать, что союзные республики пользовались значительной степенью культурной и политической автономии.
В контексте рассматриваемых проблем нельзя не затронуть и вопрос о так называемой кавказской (или даже большой кавказской) войне. Для любого непредвзятого аналитика, более или менее разбирающегося в кавказских делах, всякие рассуждения о возможности и даже неминуемости такой войны объединенными усилиями всех народов региона против России, если объективно разобраться в них, могут звучать не более чем блеф. Как правило, во всякой войне народам, сплачивающимся для ее ведения, нужен общий враг. Такого врага некоторые руководители национальных движений видят в России.
Разумеется, нельзя отрицать существование определенных антирусских настроений среди отдельных категорий населения северо-кавказских республик. Нельзя исключить и попытки силовых решений проблем национального самоопределения тех или иных народов, которые при определенных условиях действительно могут выступить с оружием в руках против российского присутствия в регионе. Но если исходить из кавказских реальностей во всей их совокупности, а не руководствоваться абстрактными схемами, то оказывается, что южные осетины видят врага в Грузии и стремятся в Россию, абхазы видят врага в Грузии и стремятся в Россию, армяне Карабаха видят врага в Азербайджане и не прочь, чтобы Россия выступала по крайней мере в качестве посредника в решении их проблемы. Аналогичные противоречия и конфликты имеют место и между различными народами Северного Кавказа в составе Российской Федерации. Раздирающие их экономические и территориальные коллизии: между Чечней и Дагестаном, Чечней и казаками, Ингушетией и Северной Осетией, Осетией и Грузией, лезгинами и Азербайджаном, Абхазией и Грузией и т.п. - по сути дела, делают иллюзорным в обозримой перспективе формирование единого жизнеспособного политического или иного государственного образования народов Северного Кавказа вне России и вопреки воле России.
Если теоретически допустить возможность "ухода" России с Северного Кавказа, то нетрудно предположить непредсказуемые и кровавые последствия этого акта для всего региона. Ибо, когда народы в полной мере осознают, что каждому из них суждено жить в собственном, самостоятельном во всех отношениях государстве, территориальный вопрос выдвинется на передний план уже на качественно новом уровне и в новом измерении. Именно сильная и процветающая Россия может служить реальным гарантом их политической и экономической стабильности и безопасности.
К концу XX в. многосторонние связи, интегрально пронизывающие экономические, культурные, образовательные, духовные, политические и иные реальности, стали утвердившимися и необходимыми для жизни всех без исключения республик и регионов всей России. Факт, который никак нельзя ни отменить, ни игнорировать, не задевая и не подрывая интересов всех народов. Подавляющее большинство народов бесповоротно освоило важнейшие аспекты и атрибуты общероссийского образа жизни. С этой точки зрения стиль и формы жизни в Таких городах, как Казань, Саранск, Ижевск, Владикавказ, Махачкала, Грозный и др., мало чем отличаются от стиля и форм жизни в Калуге, Рязани, Воронеже и т.д. Можно сказать, что это сходство продолжает расти. Города Северного Кавказа, например, по сути дела, потеряли свой восточный колорит и по внешнему виду стали похожи на типичные современные российские города, скажем средней полосы.
Следует при этом признать, что пренебрежительное отношение к национальным языкам и культурам имело для большинства из них далеко идущие отрицательные последствия. Наблюдавшийся в последние годы заметный всплеск интереса к местному языку, культуре, истории, традициям у всех без исключения народов России как раз и призван преодолеть эти последствия и не допустить в будущем перекосов в национальной политике. Но нельзя не признать, что для подавляющего большинства народов русский язык не просто язык межнационального общения. Дело в том, что здесь языковая ассимиляция, я бы сказал, космополитизация зашла довольно далеко. Для большинства городских жителей русский язык стал вторым родным, а для многих и единственным языком общения.
Русский язык, русская (если хотите, общероссийская) культура были и остаются для этих народов и средством, и инфраструктурой как для саморазвития, так и для вхождения, интегрирования в мировую цивилизацию, мировую культуру. Более того, реальности таковы, что без русского языка невозможно себе представить ни одну более или менее важную сферу жизни многих регионов страны. Мало кто может отрицать, что местные литература и искусство при всех необходимых здесь оговорках следуют общероссийским (общесоветским!) нормам и моделям. Скажу больше, фактически в недавнем прошлом национальная литература большей частью оказалась просто частью общей советской социалистической литературы. Русский язык для многих народов стал одним из важнейших несущих конструкций самого образа жизни. К примеру, я просто не вижу форм и путей перестройки, например, системы образования, начиная со средней школы и выше, и науки на сугубо национальных началах и на основе национальных языков (если вообще теоретически допустить такую постановку вопроса) вне российской системы образования и науки. Более того, подобные попытки имели бы катастрофические последствия для системы образования и науки всех без исключения регионов.
Все это позволяет сделать вывод, что проблему тоталитаризма и тоталитарной империи не следует смешивать с проблемой российской государственности. Парадоксальность ситуации состоит в том, что здесь не было метрополии и метропольной нации в общепринятом смысле этих слов. Таковой выступала, по сути дела, партия, цепко вросшая в ткань государства и в конечном счете полностью поглотившая его. Что касается России, то она не была метрополией, которая каким бы то ни было образом эксплуатировала периферию и за ее счет обеспечивала своему населению более высокий уровень жизни. В принципе имперский центр - Россия - не пользовался какими бы то ни было преимуществами за счет других советских республик. Более того, если другие республики пользовались какими-никакими, но реальными властными полномочиями и статусом, то властные структуры РСФСР были по сути призрачными, лишенными каких бы то ни было реальных властных полномочий в решении сколько-нибудь значимых проблем.
