Социология: учебное пособие

Круг источников информации не должен ограничиваться только сугубо теоретическими исследованиями профессиональных социологов. Знания о взаимовлияниях социума и правовой (криминальной) реальности содержатся в мифологии, драматургии, поэзии, романистике, мемуарной литературе, в религиозных, философских, литературно-критических, исторических, публицистических текстах. Социологам не следует пренебрегать этими источниками информации. Она, как правило, не имеет необходимой социологической оформленности. Поэтому требуются определенные усилия, чтобы придать им соответствующий характер в процессе специального прочтения и истолкования. То есть перед социологами встает целый ряд герменевтических задач и сама она становится в некотором смысле герменевтикой.

Весь массив накопленных человечеством материалов по осмыслению феномена преступления может быть разделен на несколько основных сфер. Прежде всего это область криминографии, включающая в себя документальные, публицистические и художественные описания разнообразных проявлений криминального поведения людей. Криминографический уровень — это, по сути, базовый уровень познавательной обработки эмпирической информации о преступлениях и преступниках.

Документальная криминография (документалистика) фиксирует и анализирует социальные факты с криминальным содержанием, руководствуясь следующими целями:

а) уголовное расследование и уголовно-процессуальное разбирательство;

б) информирование властей;

в) информирование специалистов - юристов, социологов, психологов и др.;

г) информирование населения.

Документальная криминография стремится излагать эмпирические факты в их "чистом" виде, без примеси субъективизма, избегая оценочных суждений, идеологических интерпретаций и художественных аранжировок. Авторы составляемых служебно-информативных документов прячут личное отношение к излагаемым фактам за особым протокольным, ровным, бесстрастным тоном изложения. Перефразируя Спинозу, можно сказать, что они видят свою задачу в том, чтобы не плакать и не смеяться, а информировать. Поиск глубинных причин описываемых преступлений также не является их непосредственной обязанностью.

Субъекты документалыю-криминографического информирования стоят на службе у государства, а не гражданского общества.

Публицистическая криминография (публицистика) представляет собой промежуточный жанр, пребывающий между документалистикой и искусством. Подобно документалистике, публицистическая криминография опирается на реальные социальные факты и исключает вымысел. С искусством же, и в частности с художественной литературой, ее роднит использование художественно-эстетических выразительных средств при описаниях, интерпретациях и оценках криминальных коллизий. Кроме того, она не исключает, а напротив, предполагает эмоционально окрашенный тон изложения, а также приемы экспрессивной полемики с реальными или воображаемыми оппонентами.

Публицистические опыты криминографического характера несут на себе печать творческой индивидуальности публициста, которую тот не пытается маскировать, а напротив, всячески выпячивает, непременно высказывая свое личное отношение к описываемым фактам и предлагая свои варианты объяснений их причин.

Важной социокультурной функцией публицистической криминографии является критика общественных нравов. Произведения этого жанра чаще всего пронизаны гражданским пафосом, и за ними видится фасад не столько государства, сколько становящегося или зрелого гражданского общества.

Познавательно-изобразительные усилия искусства в отношении криминальных коллизий увенчиваются построением их художественных моделей. Здесь главным средством постижения сути конкретных преступлений становится язык художественных образов. При этом изложение может иметь разный характер — реалистически-повествовательный, авантюрно-романтический, социально-натуралистический, интеллектуально-аналитический, психологический, фантастический и т. д.

Художественную социологию следует считать отдельной областью мыслительно-экспериментальной социологии, где писатели-исследователи используют творческие возможности художественного и социологического воображения для воссоздания до необходимой полноты всей картины интересующей их той или иной социальной реалии. Ее следует отличать от социологии искусства, изучающей при помощи социологических методов бытие искусства в социуме и многообразие его связей с социальным контекстом. Для художественной социологии характерно исследование тех же самых социальных реалий, которые интересуют социологическую науку, но только при помощи собственных, специфических художественно-эстетических средств. Привлекательность этого пути для мыслителей-аналитиков, наделенных яркими художественными способностями, состоит в том, что он дает возможность видеть предмет анализа объемно, во всех его пространственно-временных измерениях, восстанавливать его прошлое и прогнозировать будущее, проникать во все его, даже самые глубокие уровни, куда не в состоянии проникнуть социологи с их обычным методологическим инструментарием.

Многие крупные писатели эпох классики и модерна являлись стихийными социологами. Масштабы их дарований позволяли им решать, наряду с художественно-эстетическими задачами, еще и задачи аналитического характера.

Создаваемые писателями и драматургами художественные модели криминальных коллизий выполняют по отношению к криминальной реальности в целом несколько функций.

Репрезентативная функция состоит в том, что художественное сознание автора вводит назревшие, ставшие остро-насущными морально-правовые проблемы в эпицентр общественного внимания. Дополнительно актуализируя их, писатель тем самым стимулирует духовно-нравственную жизнь общества.

Познавательная функция позволяет произведению искусства создавать художественно-познавательный, ценностно-гносеологический образ конкретной морально-правовой ситуации. В процессе творчества автор проводит большую исследовательскую работу, результаты которой могут обладать не только художественно-эстетической, но и большой научной ценностью. В художественных произведениях великих писателей, поэтов, драматургов, таких, как Эсхил и Софокл, Данте и Шекспир, Достоевский и Кафка, высвечивались такие грани феномена преступления, мимо которых проходила социальная мысль их времени. Художники почти всегда оказывались на шаг впереди теоретиков. Именно так случилось, например, с криминальными романами Достоевского, идеи и образы которых обнаружили способность стимулировать научно-исследовательскую деятельность многих крупных ученых во всем мире - философов, психологов, социологов, криминологов.

Художественная модель криминальной коллизии фокусирует в собственном содержании обширную социальную информацию. Фильтруя и доводя ее до высокой степени художественной типизации, искусство часто оказывается впереди научного познания, раньше улавливает и фиксирует важные социальные тенденции. Тем самым оно открывает дополнительные возможности для научного анализа криминальных реалий средствами криминологии, социологии, психологии или философии.

Оценочная функция заключается в том, что изображаемые в художественном произведении криминальные события вводятся в систему определенных ценностных координат. Тем самым им как бы выносится гражданский, нравственный приговор. При этом оценки могут быть либо явными, либо скрытыми. Во втором случае наиболее характерна позиция Достоевского, у которого невнимательный читатель в результате поверхностного чтения может так и не понять, осуждает автор, например, Расколь-никова или же сочувствует ему, поскольку в тексте романа практически нет прямых, лобовых оценочных суждений со стороны автора.

И все же сколь бы завуалированы ни были взгляды самого автора, оценочность всегда присутствует в художественном тексте. О ней и ее направленности свидетельствует вся система образов и художественных средств, ориентированная не только на сущее, но и на должное, с его социально-правовыми нормативами и нравственными идеалами.

Прогностическая функция, состоящая в способности предупреждать и предостерегать, присуща наиболее выдающимся художественным произведениям. Их создатель выступает в качестве провозвестника-пророка, чья художественная интуиция пронизывает толщу времен и устремляется за каузальной "нитью Ариадны" в виртуальные лабиринты будущего, прозревая подстерегающие людей опасности. Если художнику удается выявить глубинные, сущностные противоречия, лежащие в основании типовых преступлений, то исследователям его творчества остается показать, как и при каких условиях эти противоречия смогли бы в будущем развернуться до масштабов грандиозных социально-исторических катастроф. В тех случаях, когда криминогенная природа тех или иных социальных явлений, процессов, обстоятельств до поры до времени скрыта от массового сознания и только интуиция гениального художника слова постигает и обнажает их истинный, деструктивный смысл, роль искусства становится особенно важна.