Социология: учебное пособие

Тяжелая болезнь, поразившая общество, настигла одновременно и человеческую душу, пройдя через нее гибельной судорогой, корежа и уродуя нормативно-ценностные структуры личностного "я".

Социально-историческому кризису сопутствовали бесчисленные малые кризисы и экзистенциальные катастрофы душ. От непонимания глубинной сути происходящего расшатывались прежние, казавшиеся когда-то незыблемыми представления. Во многих сферах жизни тон начали задавать те, кого Достоевский называл беспорядочными, недоконченными лицами, утратившими всякое представление о правде и потому легко идущими на преступления.

Достоевский не был криминологом в прямом смысле этого слова, но его мысли, наблюдения, идеи, касающиеся природы преступления и личности преступника, всегда привлекали самое пристальное внимание специалистов по криминологии — юристов, психологов, социологов. При этом его идеи нередко включались российскими и западными теоретиками в ограниченные семантические пространства рассудочных построений и лишались присущей многим из них внутренней антиномичности. Помещаемые в позитивистски ограниченные социологические схемы, они чаще всего обретали упрощенный характер и уже не высвечивали истинной сути того, что составляет содержание и смысл феномена преступления.

Между тем сам Достоевский был глубоко убежден в том, что в преступлении как таковом всегда присутствует нечто загадочное и таинственное, непроницаемое для рассудочных усилий научно-теоретического анализа. Именно это обстоятельство делает совершенно необходимым не просто философский подход к нему (который может быть при этом и позитивистским), а именно метафизический взгляд, когда, как мудро заметил один из тонких ценителей творчества Достоевского, философ С. Л. Франк, "непостижимое постигается через постижение его непостижимости".

По отношению к феномену преступления всегда возможны разные исследовательские подходы, в том числе социологический и метафизический. Достоевский демонстрирует своим творчеством возможности обоих этих умонастроений. При всей его симпатии к социологии, он ясно видит, кроме преимуществ, также и слабости социологического метода. Для него был неприемлем западный подход, приведший к тому, что у социальной мысли оказались напрочь обрублены "метафизические крылья", в результате чего она стала совершенно неспособна к "метафизическим взлетам". Он видел бессилие позитивистской социологии и ее "логарифмов" там, где требовалось проникнуть в глубинную суть сложнейших форм социального бытия, связанных с жизнью религиозного и нравственного духа, с трагическими коллизиями самоубийств, уголовных и политических преступлений.

Широта миропонимания Достоевского проявилась в том, что для него социологический и метафизический подходы к проблеме преступления выступили как разные, но отнюдь не противоположные, не взаимоисключающие методы.

При построении объяснительных моделей Достоевский-социолог выявлял те или иные социальные детерминанты. Но метафизик внутри него заставлял писателя-исследователя устремляться за пределы социальной реальности, туда, где, по его предположениям, могли пребывать сверхфизические первопричины физических и социальных причин. В итоге один и тот же социальный факт мог быть рассмотрен не в двух разных познавательных ракурсах, а в одном - сдвоенном, а по сути, едином. Те проблемы, которые постоянно обсуждают "русские мальчики" Достоевского, имеют две ипостаси — социологическую и метафизическую. С социологической точки зрения они выглядят как вопросы о социализме, анархизме, социальной переделке человека, влиянии среды, а с метафизической — как вопросы о Боге и бессмертии души.